Наталья Никольская - Бриллианты для мышки

Бабуся извертелась на сиденье. Она все время указывала Игорю, как лучше можно проехать. Наконец, Игорь остановил машину. Бабуся выбралась и выволокла свою сумку.

– Прямо отсюда и пойдем, – заявила она, – сначала я, а ты за мной следом.

– Хорошо, – согласился Игорь, запахивая плащ.

На улице было довольно сыро. Солнце еще не успело высушить лужи, оставшиеся после прошедшего недавно дождя. Порывы ветерка также были достаточно холодными. Но неугомонные воробьи не обращали внимание на холодный ветер и храбро купались в теплых лужицах.

Бабуся старательно обходила грязь и уверенно вела Игоря. Наконец, она остановилась возле старого дома с разбитой дверью и зловонной кучей прямо возле подъезда. Но Бабуся не стала обращать на это внимания. Она подняла небольшую палку, уверенно подошла к окну на первом этаже и забарабанила по жестяному подоконнику.

Грохот получился изрядный, Игорь даже поежился, представив появляющихся в окнах разозленных этим стуком жильцов. Но никто не появился. Бабуся не оставляла своих попыток, да еще и пробовала воздействовать голосом.

– Степаныч, – заголосила она, – Степаныч, проснись.

– Может, не надо, баба Дуся, – пробовал остановить ее Игорь, может, его и дома нет.

– Как это нет, – повернулась Бабуся к Игорю, – куда же он подевался? Дома, еще как дома, только дрыхнет, поди.

– Кто дрыхнет? – в окне появилась всклокоченная голова, – чего надо?

Бабуся подмигнула Игорю, мол, не тушуйся, внучек, сейчас мы кое-что узнаем.

– А это я, Степаныч, – умильно проговорила Бабуся, – ты меня, разве, не помнишь?

Мужик с пропитым мятым лицом в грязной рубахе без пуговиц открыл окно, в котором торчало треснутое стекло. Он наклонился вниз, вгляделся в Бабусю мутными глазами, а затем проворчал:

– Это ты, мать?

– Я, Степаныч, я, – обрадовалась Бабуся, – признал все-таки.

– Чего надо? – хмуро спросил Степаныч, – почесывая под мышками.

– А мы к тебе по делу, – умильно расплылась в улыбке Бабуся, – твоя помощь нам требуется.

– Не могу я, – все также хмуро заявил Степаныч, – не можется мне что-то.

– Так мы это быстро исправить можем, – проговорила Бабуся и для верности встряхнула своей сумкой.

– Заходите, что ли, – промолвил Степаныч и скрылся за окном.

Бабуся схватила Игоря за руку и потащила в подъезд. Дверь квартиры номер один была приоткрыта. То ли Степаныч забывал ее закрыть, то ли считал, что нормальный человек все равно к нему не сунется. Бабуся приоткрыла дверь, просунула внутрь голову. Увиденное, вероятно, удовлетворило ее, потому что она распахнула дверь пошире и вошла внутрь. Игорь следовал за ней.

Степаныч сидел за кухонным столом, который не стал чище с прошлого визита Бабуси и уныло смотрел на пустую бутылку, стоящую на столе.

– Заходи, мать, – пробормотал он, – и ты заходи.

Последние слова предназначены были, видимо, для Игоря.

– Никак, маешься? – участливо спросила Бабуся.

– Муторно, мать, – ответил Степаныч, снова уставившись на пустую бутылку.

– Это не беда, – Бабуся ловко извлекла из сумки початую бутылку, заткнутую газетой, и водрузила ее на стол.

– Что это? – спросил Степаныч, оживая на глазах.

– Лекарство, – захихикала Бабуся, – очень пользительная микстурка.

– Сейчас отведаем твоего лекарства, – Степаныч потер руки, – тебе тоже плеснуть, мил человек? – обратился он к Игорю.

– Нет, спасибо, – отказался тот.

– А чего так? – Степаныч проворно достал граненый стакан.

– Язва, – не моргнув глазом, соврал Игорь, – всякие крепкие напитки противопоказаны.

– Ну раз нельзя, значит, нельзя, – Степаныч торопливо наполнил стакан и опрокинул его в глотку.

Он замотал башкой, заелозил локтем по столу, на глазах у него выступили слезы, а рот растянулся в блаженную улыбку.

– Хороша, мать, твоя микстура, – и налил себе новый стакан.

– Ты подожди так-то глохтать, – остановила его Бабуся, – на вот блинцов, закуси.

Степаныч опрокинул еще один стакан, потянул на себя блин, разорвал его, понюхал и запихал в рот.

– И эта хорошо пошла, – констатировал он, – дай Бог, мать, тебе здоровья, не дала погибнуть человеку.

– Человек человеку завсегда должен помогать, – сказала Бабуся, – та ведь, Степаныч, тоже нам можешь помочь.

– Как это? – Степаныч поднял на Бабусю выцветшие глаза. – Как это помочь?

– А вот ты мне в прошлый раз стаканчики уступил?

– Уступил? – нахмурился Степаныч. – Только если ты, мать, хочешь мне их назад продать…