Ольга Степнова - Щит и меч Венеры

Я зашла в «Нифертити».

— Асечка, а зачем тебе его адрес? — удивилась Марина. — Понятия не имею, он же не мой клиент! Ты что, решила поиграть в Шерлока Холмса? Впрочем, лучше играй в него, чем в Катю Пушкареву. Слушай, а что это на тебе за колечко? Ой, Аська, ты подцепила миллионера?! Слушай, у меня тут новая процедурка появилась для красоты лица, пятьсот долларов за сеанс, не желаешь?!

— Марин, я не хочу процедурку за пятьсот баксов, мне моей красоты лица вполне хватает!

— Ну, началось!! «Покрась меня в серый цвет! Обрежь волосы покороче!» — передразнила она меня.

Я еле от нее отвязалась. И побрела по улице, раздумывая, что бы еще предпринять. Обратиться в адресный стол? «Дайте мне адрес Бубона, имени не знаю, фамилии тоже, о годе рождения понятия не имею!»

У аптеки сидел Толя Журавель, ждал свою милостыню. Я достала из сумки горсть мелочи, ссыпала ее в картонную коробку и спросила:

— Толь, ты был здесь, когда грабили банк?

— А где ж мне быть-то? — Журавель угрюмо на меня посмотрел и плотнее запахнул кургузый пиджак, который был на нем и в жару и в мороз. Потом он потрогал подвернутую пустую штанину, словно проверяя, не отросла ли нога.

— Толь ты все видел?

— В отличие от ног, глаз у меня полный комплект и не зрение я не жалуюсь.

— Толь, это правда был… Бубон?

— Скажем так, это был человек, одетый как Бубон, накрашенный как Бубон, ростом и телосложением похожий на Бубона. Вот повозка — точно скажу, клоунская. Она у него самодельная, есть отличительные признаки, второй такой не найдешь. Конь… в конях я плохо разбираюсь, красавица. Вроде бы это и вправду Корчагин был. Просто Буб его не хлестал никогда толком. А тут как поддаст хлыстом, тот и рванул во дворы. — Журавель снова потрогал пустую штанину.

— Вот и я говорю, это был не Бубон, — прошептала я. — Толь, ты не знаешь, где он живет? Я видела, клоун часто с тобой разговаривал!

Журавель прищурился и уставился на проносящийся мимо автомобильный поток.

Я достала из сумки пятисотрублевую купюру.

— Убери, — строго сказал Журавель. — Я скажу тебе, где он живет не за деньги, а потому, что Буб любит тебя и считает самой красивой девушкой в мире. А деньги… это большие деньги. Если хочешь, оставь их просто так, не за адрес.

Я кивнула и положила пятисотку в коробочку.

— В общем, это и не адрес даже, — хитро улыбнулся Толя, — а так, направление. В частном секторе, который находится внутри нашего квартала, дом есть на отшибе. Ты его сразу узнаешь, там все отстроились, — вокруг только хоромы кирпичные двухэтажные стоят, — а этот маленький, кособокий. — Он снова потрогал пустую штанину и вдруг сказал мечтательно: — Эх, баян бы мне! Я ведь, Ась, так на баяне играю, что группа «Корни» отдыхает!

— А откуда ты знаешь, как меня зовут? — удивилась я.

— Чем мне нравится наша улица, красавица, так это тем, что все все друг о друге знают, — сказал Журавель и подмигнул мне.

Дом я нашла быстро. Он и правда был маленький, кособокий и одинокий в своей невзрачности среди краснокирпичных монстров с коваными заборами. Маленький дворик зарос цветущей сиренью, которая благоухала так, что у меня заломило виски. Я без труда открыла калитку, запертую лишь на вертушку, и прошла по настилу из деревянных досок, ведущему к дому.

Дверь оказалась закрыта на щеколду снаружи. Я с трудом справилась с ржавым механизмом и шагнула в душные темные сени.

И испугалась.

А вдруг здесь засада? Меня поймают и обвинят в сообщничестве с грабителем банка.

Обозвав себя малахольной курицей, я стиснула зубы и зашла в комнату.

Конечно же, там был полный разгром. Несмотря на то, что в помещении, где находится лишь стол, стул, навесная книжная полка и продавленный диван, беспорядок навести трудно, — разгром был чудовищный. Обои со стен содраны. Сорванные с дивана подушки демонстрировали свое дряхлое, гнилое нутро — кто-то безжалостно вспорол их ножом. Стол перевернут. Книги с полки сброшены на пол. Я нагнулась и подняла одну — это был томик сказок Андерсена с изящной графикой на обложке: пастух и фрейлина склонились друг перед другом в игривом полупоклоне.

А я думала — разгромленные квартиры это штамп и недостаток воображения детективных авторов… Я аккуратно положила книжку на стул, чудесным образом оставшийся стоять на четырех ножках. Наверное, на нем сидел тот, кто руководил этим варварским обыском. Неужели милиции, чтобы обыскать жилище подозреваемого, необходимо сдирать обои со стен?! Мне стало страшно и холодно, словно дом сохранил в своих стенах промозглость ушедшей зимы. Я еще раз огляделась: на книжной полке, будто подстреленной, висевшей лишь на одном гвозде, чудом удержалась кассета. «Бриллиантовая рука» было написано на корешке. Я удивилась: зачем в доме, где нет никакой техники, — даже телевизора, — хранится видеокассета?