Ольга Степнова: Уж замуж невтерпеж

Он придвинулся к компьютеру и зашуровал мышкой.

– Вот. Клуб «Робинзон», танцовщица, да?

– Да, – кивнула я, отводя глаза.

Если честно, я стеснялась этого факта своей биографии. Когда мама только заболела, денег, которые я зарабатывала, просиживая в своем полуумершем институте, стало катастрофически не хватать. На лечение уходили такие средства, что мы стали голодать. А тут еще Васька начал вдруг по сантиметру в месяц прибавлять в росте. Его руки и ноги по-сиротски торчали из коротких рукавов и штанин, а от худобы так обострились черты лица, что в школе он обзавелся кличкой Кощей Бессмертный. Я плюнула на приличия, воспитание, высшее образование, взяла газету «Из рук в руки» и позвонила по объявлению, где на высокооплачиваемую работу требовались девушки, умеющие хорошо танцевать. Я умела не просто хорошо танцевать. Я была мастером спорта по художественной гимнастике, и всю свою сознательную жизнь, вплоть до поступления на истфак университета, ездила по соревнованиям, занимая первые места, собирая всевозможные призы и награды. Остановило меня только замужество и рождение Васьки.

В «Робинзоне», узнав, что мне не восемнадцать, скептически усмехнулись и попросили подвигаться под музыку на сцене. На мне была широкая юбка, но я плюнула и подвигалась так, что когда музыка затихла, комиссия за столиками несколько секунд ошарашенно молчала. Потом хозяин клуба вежливо похлопал в ладоши и сказал:

– Ну, если это называется танцевать, да еще за те же деньги, то, конечно, мы вас берем.

Я уволилась из своего института, стала работать в «Робинзоне», подрабатывать тренером в фитнес-клубе, а также пополнила племя сетевиков, распространяющих косметику Oriflame. Мы более-менее начали сводить концы с концами.

– А почему вы оттуда уволились? – Андрон свел черные брови над крючковатым носом, и его чистый русский перестал быть убедительным доказательством славянского происхождения.

– Я уже рассказывала, – почему-то жалобно пропищала я, – я говорила на собеседовании, что работа по ночам не совсем, то есть не очень, ну как-то, в общем, не оздоровляюще сказывалась на отношениях в семье. Супруг был против. Муж, то бишь, – вдруг ляпнул мой язык.

Насчет мужа я наврала, но не объяснять же ему, что толстый, лысый Сулейманов, хозяин «Робинзона» все чаще стал вызывать меня к себе под утро в кабинет. Почти всегда он был пьян и требовал показать лично ему «как это ты там делаешь». Он не утруждал себя хорошим русским, намеренно коверкал слова на кавказский лад, и не старался дышать перегаром в сторону. «За те же деньги» он пытался продублировать мое выступление у себя в кабинете. К тому же Флюра намекнула, что ночные дежурства оплачиваются по двойному тарифу. Я категорически отказалась кувыркаться на кожаном диване Сулейманова, а Флюре объявила, что ночные дежурства отменяются. Я стала искать новую работу, и первое, что меня на этой работе устраивает – женственный шеф и отсутствие кожаного дивана у него кабинете.

– Муж, значит, – резюмировал Андрон. – И ночная работа. Между прочим, в нашем агентстве тоже может случиться ночная работа. Вы же понимаете, скоро Новый год, праздники...

Я замахала руками:

– Что вы, это ерунда! Муж пересмотрел свои устаревшие взгляды! И потом, здесь же не полуголой танцевать.

– Как знать, – вздохнул новый шеф. – Клиентам в голову иногда такое приходит...

Тут я неожиданно поняла, что, пройдя три собеседования, я понятия не имею, чем буду заниматься в этом агентстве. Мне казалось, что хуже танцев у шеста только проституция, но за красивым, непонятным и умным названием – агентство маркетинговых коммуникаций «Каре» – не может скрываться простейшая и древнейшая, хотя... слово «коммуникации» мне не очень нравится. Правда, подумала я об этом только сейчас.

– Наше агентство, – будто читая мои мысли, начал Андрон, – не просто рекламное. В самом названии кроется более широкий смысл.

Он так потрогал свой чубчик, будто наощупь мог определить его цвет.

– Более широкий...

– Да, эти «коммуникации». При чем тут эффектная внешность? – обеспокоилась я.

– Вам знакомо понятие маркетинг?

– Продвижение товара и все такое... – проблеяла я, испугавшись, что он начнет гонять меня по теории, в которой я не очень сильна.

– Именно! – он вскинул вверх наманикюренный палец. – Все такое... Мы делаем больше, чем рекламу, мы делаем имидж! Мы создаем товару лицо и так выстраиваем план рекламных кампаний, что за полгода никому неизвестная марка превращается в брэнд!