Дарья Калинина - Делай все наоборот

– Мариша, проснись! – потрясла я ее за плечо, попутно зажав рукой рот, чтобы она спросонок не наделала шума.

Мариша открыла глаза и недоуменно уставилась на меня. Вид у меня, должно быть, был далеким от нормального, я тряслась всем телом и чувствовала себя весьма скверно.

– Что такое? – шепотом спросила она. – Я опять храпела?

Тут я с ужасом сообразила, что Маришин храп прекратился, и это неизбежно должно насторожить человека в соседней комнате.

– Похрапи снова, – умоляюще попросила я ее.

Она покрутила пальцем у виска, но послушно начала издавать звуки, действительно напоминающие храп. Пока она надувала щеки, я быстренько сообщила ей, что у нас неприятности. Но Мариша лишь показала пальцем на окно и, продолжая храпеть, первой направилась к нему. Я последовала за ней, и, когда вылезала, дверная ручка повернулась несколько раз, и дверь тихонько потрясли. Я сдержала визг и вывалилась из окна.

– Он там! – сообщила Марише.

Мы прислушались, но ожидаемого треска дерева не услышали.

– Он решил нас не будить, – решила Мариша. – Скажите, какой гуманист!

– Так он пошел в обход, – сообразила я. – Он же скоро будет здесь, а мы сидим и не чешемся.

Мы резво подскочили и скрылись позади стоящей за куриным загончиком пустой будки. Пестрые хохлатки недовольно покосились на нас, но шума решили не поднимать. Все-таки мы были почти свои. А вот появление долговязой мужской фигуры вызвало в их рядах, да и не только в их, изрядный переполох. Если у куриц любой мужчина ассоциировался с неибежным изъятием одной из них на бульон, и потому они переполошились, то мы заволновались по другой причине.

– Узнаешь? – толкнула меня в бок Мариша. – Это тот Бородач, который нас отвез на пристань, а потом все норовил пролезть в трюм. Интересно, что ему надо? Делать ему тут вроде бы совершенно нечего.

Мы скоро узнали, что ему надо, и бодрости духа нам это не прибавило, потому что Бородач достал из кармана тонкую веревку и выразительно попробовал ее на крепость, подергав в руках.

– Что ему тут понадобилось? – не унималась Мариша.

Словно в ответ на ее вопрос, Бородач подтянулся на руках до подоконника и очутился в доме.

– Мотаем отсюда, – сказала я. – Он сейчас обнаружит, что нас нет на месте, и через минуту пустится в поиск.

– Ничего не знаю, – ответила Мариша, – но отступать не собираюсь. Не хочу потом трястись от страха каждую ночь. Нас двое, а он один, мы с ним справимся.

С этими словами она достала из кармана пистолет и со знанием дела передернула затвор.

– У Елизара выклянчила, – пояснила она в ответ на мой недоумевающий взгляд и заверила: – Он был не против. Но ты не бойся, он все равно не заряжен.

– И что ты собираешься делать с незаряженным пистолетом? – дрожащим голосом спросила я.

– А вот увидишь, – загадочным тоном, от которого меня бросило в дрожь, сказала Мариша. – Возьми только что-нибудь поувесистей.

Ничего более подходящего, чем грабли, поблизости не нашлось. Поэтому я взяла их. Мариша одобрительно кивнула:

– Спрячься и жди моей команды, когда я скажу: «бей», то ты, пожалуйста, ударь изо всей силы по той части Бородатого, какая окажется ближе. Не мне тебя учить, но было бы лучше, если бы это оказалась голова.

– А ты?

– А я буду служить приманкой.

И не дав мне возразить, что быть приманкой самая опасная на свете вещь, того и гляди слопают, Мариша гордо выпрямилась, закрыв своей массивной фигурой собачью будку и меня, скорчившуюся за ней. Как только она это сделала, из дома показался Бородач.

– Эй, ты! Иди сюда, придурок! – властно потребовала Мариша.

Бородач радостно заблеял и поспешил к ней. Пистолет в ее руке не произвел на него должного впечатления. Он мчался на всех парах, бормоча про то, что Иисус с ним, а стало быть, правда на его стороне. Не знаю, что подразумевал он под этим, но в горло он Марише вцепился немедля. Даже не вспомнил про свою любимую удавку. Так как обещанной команды от Мариши не поступало, то я и не считала нужным вмешиваться в их разборку. У Мариши и без меня получалось неплохо, во всяком случае очень громко. Она шипела, как прохудившийся паровой котел, но ничего членораздельного не произносила. Наконец Марише удалось на секунду высвободиться из цепких пальцев Бородача, и она гневно прохрипела:

– Бей скорей!

Услышав долгожданную команду, я ударила граблями, но, судя по стону, попала Марише по ноге. Но я быстро исправилась, на сей раз, не доверяя своему мастерству бить, я просто ткнула. Это получилось значительно лучше. Я попала Бородачу в живот, он согнулся и был вынужден отпустить Маришино горло. Чтобы закрепить победу, я треснула его граблями по башке, а почти пришедшая в себя Мариша тюкнула рукояткой пистолета. Потом я снова двинула граблями, а Мариша просто пнула ногой. Но Бородач уже не реагировал, зато отреагировал кое-кто другой. Со стороны дороги до нас донесся вопль, полный праведного негодования: