Джанет Иванович - Делай, как я!

– Он старый, и я не могу в него стрелять.

Я услышала, как Рейнджер рассмеялся.

– Что он натворил?

– Все. Это Эдди Дечуч.

– Хочешь, чтобы я с ним поговорил?

– Нет. Я хочу, чтобы ты мне подсказал, как изловить его, не стреляя. Боюсь, если я воспользуюсь даже шоковым пистолетом, он откинет копыта.

– Попроси Лулу с тобой поехать. Наденьте на него наручники и тащите.

– Уже пробовали.

– Он удрал от тебя и Лулы? Детка, да ему, наверное, восемьдесят. Он плохо видит. И плохо слышит. Ему требуется полтора часа, чтобы отлить.

– Тут много всяких сложностей.

– В следующий раз стреляй ему в ногу, – посоветовал Рейнджер. – Обычно срабатывает. – И он отсоединился.

Вот и поговорили! Чудненько!

Тогда я позвонила Морелли.

– У меня для тебя новости, – сказал он. – Я встретил Констанцу, когда выходил за газетой. Он сказал, что вскрытие показало, что Лоретта Риччи умерла от сердечной недостаточности.

– И потом в нее стреляли?

– Именно так, лапочка.

Дичь какая-то!

– Я знаю, у тебя сегодня выходной, но я хотела попросить тебя об одолжении, – сказала я Морелли.

– Я весь внимание…

– Я надеялась, что ты понянчишь Лунатика. Он вляпался в эту историю с Дечучем, и я боюсь, что и в моей квартире он в опасности.

– Мы с Бобом собирались посмотреть игру. Мы ждали этого всю неделю.

– Лунатик может посмотреть игру вместе с вами. Я его завезу.

Я быстро повесила трубку, чтобы Морелли не успел отказаться.

Розанн Крейнер, вымокшая до нитки и злая, стояла под дождем на своем углу. Будь я мужчиной, я не приблизилась к ней и на двадцать футов. На ней были сапоги на высоких каблуках и огромный пластиковый пакет для мусора. Трудно сказать, было ли что-нибудь надето под пакетом. Может быть, ничего. Она ходила взад-вперед и махала рукой проезжающим машинам. Если машина не останавливалась, она показывала ей вслед палец. Из ее досье я знала, что ей пятьдесят два года.

Я остановилась на углу и опустила стекло.

– Вы с женщинами работаете?

– Душечка, я работаю со свиньями, коровами, утками и женщинами. У тебя есть денежка, у меня есть время. Двадцатка за ручную работу. Если надолго, то доплатишь.

Я показала ей двадцать долларов, и она села в машину. Я нажала на кнопку, автоматически запирающую все двери, и направилась в полицейский участок.

– Любой переулок годится, – сказала она.

– Я должна кое в чем признаться.

– О, черт. Ты из полиции? Скажи мне, что ты не из полиции.

– Я не из полиции. Я разыскиваю тех, кто сбежал из-под залога. Вы не явились в свой день в суд, так что нужно назначить новую дату.

– А двадцатку ты не отберешь?

– Нет, не отберу.

– Хочешь, поиграю с тобой за нее?

– Нет! – заорала я испуганно.

– Господи! Нечего так орать. Мне просто не хочется, чтобы ты думала, что я тебя надула. Я отрабатываю деньги, которые беру у людей.

– А как насчет того парня, которого ты обработала до полусмерти?

– Он хотел меня обмануть. Ты думаешь, я торчу на этом углу, чтобы дышать свежим воздухом? У меня больная мать в доме для престарелых. Если я не буду вносить каждый месяц плату, она будет жить со мной.

– Это очень плохо?

– Да я лучше трахну носорога.

Я остановилась на стоянке у полицейского участка и попыталась надеть на нее наручники, но она принялась махать руками как ненормальная.

– Не позволю надеть наручники, – заявила она. – Ни за что.

Тут так вышло, что от всего этого махания руками автоматический замок открылся, Розанн выскочила из машины и пустилась бежать по улице. У нее была фора, но она мчалась на высоких каблуках, я же была в кроссовках, так что я поймала ее через пару кварталов. Мы обе были не в лучшей форме. Она дышала со свистом, мне же казалось, что я выдыхаю пламя. Я застегнула на ней наручники, и она села на землю.

– Зря расселась, – сказала я.

– Подумаешь, какая крутая! Никуда я не пойду.

Я забыла сумку в машине, а машина осталась довольно далеко от нас. Если я побегу к машине за сотовым, Розанн не будет на месте, когда я вернусь. Она сидела, надувшись, а я стояла, пылая гневом.

Случаются дни, когда и из постели вылезать не стоит.

Я боролась с сильным искушением как следует лягнуть ее по почкам, но тогда наверняка останется синяк, и она сможет подать в суд на Винни за грубость его работников. Винни терпеть такого не мог.

Дождь усилился, мы обе насквозь промокли. Волосы прилипли к лицу, джинсы тоже вымокли. Обе решили выжидать. Наше выжидание кончилось, когда мимо проехал Эдди Газарра, отправляющийся обедать. Эдди – трентонский полицейский и женат на моей кузине Ширли Плаксе.