Джанет Иванович: Городская девчонка

Только потому, что я знаю, как поменять парню масло, еще не значит, что я хочу провести всю оставшуюся жизнь на спине, обозревая его шасси. Плавали — знаем. Итак, мой отец владелец автомастерской. Ладно, ну имеется у меня природный дар ремонтировать карбюраторы. Но в жизни любой девушки наступает момент, когда ей требуется сменить рабочую одежду механика на пару шпилек от Маноло Бланика. Не то чтобы я могу позволить себе иметь много туфель Маноло, но это ведь цель, верно?

Зовут меня Александра Барнаби. Еще в старших классах и все каникулы, пока училась в колледже, я работала в отцовской автомастерской в Кантоне, районе Балтимора. Это не шикарная большая автомастерская, но она себя окупает, да и у отца репутация честного механика.

Когда мне было двенадцать, отец научил меня пользоваться ацетиленовой горелкой. После того как я освоила сварку, он вручил мне кое-какие запчасти, нашу старую газонокосилку, и я самолично соорудила карт. Когда мне было шестнадцать, я начала переделывать дряхлый «шевроле» десятилетней давности. Превратив его в скоростную тачку, я участвовала на нем в гонках по местным дебрям два года.

— Вот она появляется, граждане, — сказал бы диктор. — Барни Барнаби. Номер шестнадцать, кошмар округа Балтимор. Она равняется с восьмой машиной. Она переходит на внутреннюю сторону. Минутку, я вижу пламя, исходящее от шестнадцатого. Теперь там очень много дыма. Похоже, она сожгла еще один двигатель. Хорошая новость: она работает в автомастерской отца.

Итак, я могу ремонтировать и водить машины. Просто я не умею водить, не разбивая их.

— Барни, — сказал бы папа. — Клянусь, ты сжигаешь эти двигатели, только для того чтобы их чинить.

Может быть на бессознательном уровне. Мозг довольно странная штука. Что я точно знала на сознательном уровне, так то, что я терпеть не могла проигрывать. И я проиграла больше заездов, чем выиграла. Поэтому поучаствовала в гонках два сезона и завязала.

Мой младший брат, Дикий Билл, тоже водил машину. Но ему было наплевать, выиграет он или проиграет. Ему просто нравилось гонять и оттягиваться с остальными парнями. Билл был признан самым популярным парнем в старших классах и также парнем с минимальной вероятностью преуспеть в жизни.

Надежды одноклассников на успехи Билла, отражали его жизненную философию. Если работа была бы забавой, ее бы назвали игрой. Я всегда была серьезным ребенком, а Билл всегда был ребенком, который знал, как хорошо провести время. Два года назад Билл сказал прощай Балтимору и здравствуй Майами. Ему пришлись по вкусу ленивое, горячее солнце, морской простор и девочки в бикини.

Два дня назад Билл исчез с лица земли. И сделал он это, разговаривая со мной по телефону. Он разбудил меня телефонным звонком посредине ночи.

— Барни, — заорал Билл с другого конца телефонной линии. — Я должен покинуть Майами на время. Скажи маме, что я в порядке.

Я покосилась на прикроватные часы. Два ночи. Не поздно для Билла, который большую часть времени проводит в барах Саут-Бич. Реально поздно для меня, работавшей с девяти до пяти и ложившейся спать в десять часов.

— Что это за шум? — спросила я его. — Я плохо тебя слышу.

— Мотор яхты. Слушай, я не хочу, чтобы вы беспокоились, если не услышите вестей от меня. И если объявятся какие-нибудь парни, которые будут искать меня, ничего им не говори. Не считая Сэма Хукера. Скажи Сэму Хукеру что он может поцеловать меня в «выхлопную трубу».

— Парни? Какие парни? И что ты имеешь в виду под «ничего им не говори»?

— Я должен идти. Я должен… о чёрт.

Я услышала крик женщины на заднем фоне, и связь оборвалась.

В Балтиморе холодно в январе. Пронизывающий ветер движется из гавани по переулкам, охватывая весь город. Пару раз в году у нас бушуют метели, и идет ледяной дождь, но по большей части мы переживаем промозглую до костей пасмурность. На плите булькают кастрюли с чили, льется рекой пиво, сосиски запихивают в булочки, пекут пончики — вот что помогает выжить в разгар промозглой пасмурной поры.

В Майами наоборот — в январе жарко. Я выбрала полуденный рейс из Международного Аэропорта Балтимор/Вашингтон, прибывающий в Майами во второй половине дня. Дом я покидала, закутавшись в пуховик, кашемировый шарф «Барберри», надев отороченные мехом ботинки и толстые меховые рукавицы. Идеально для Балтимора, но для Маймами — ничего хорошего. По прибытию я затолкала шарф и перчатки в средних размеров спортивную сумку, висевшую на плече, а пальто обмотала вокруг ручки, и отправилась на поиски такси. Мой чудо-бюстгальтер от «Секрет Виктории» впитывал пот, ко лбу липли волосы, а сама я всасывала воздух, как перегревшийся мотор.