Наталья Александрова - Гоните ваши денежки

Отношения Китая с Советским Союзом испортились, Осетровский с сыном и Штемпель вернулись в Россию.

Антон на долгое время потерял Осетровских из виду и не сомневался, что заветная монета пропала.

Прошло еще много лет. Осетровский-старший умер, его сын разбогател и открыл частный музей, и здесь-то постаревший Штемпель увидел монету Маньчжоу-Го! Его прежние мечты вернулись, он решил завладеть монетой и получить доступ, как он считал, к сказочным сокровищам. И вот тут-то он и нанял вас, Леонид! Но не только Штемпель увидел монету в музее. О ней стало известно и представителям Черной Секты. Они решили завладеть ею любой ценой, и уже пролилась кровь… Впрочем, Леонид, вы это уже знаете…

Маркиз вздрогнул и снова осознал себя в комнате над гаражом Уха. Напротив него сидел в позе лотоса смуглый человек с зелеными глазами, в стороне маялся Рвакля.

— Итак, Леонид, — продолжил гуру, — вы оказались замешаны в очень древнюю историю, в противостояние могущественных сил, и теперь от вас зависит, как поступить дальше.

— Вот уж не думал, не гадал! — протянул Маркиз испуганно. — Только каких-то сектантов-изуверов мне не хватало! Знаете что, мне кажется, вы гораздо лучше меня понимаете эту ситуацию. Возьмите у меня эту монету и делайте с ней все, что считаете нужным!

С этими словами Леня вынул из кармана кошелек, достал из кошелька необычную овальную монету и протянул ее своему зеленоглазому собеседнику.

Тот, однако, не спешил взять ее. Он испытующе посмотрел на Леню и проговорил:

— Вы уверены, Леонид, что хотите отдать мне монету? Ведь я не смогу заплатить вам ваш обычный гонорар!

— Бог с ним, с гонораром! — отмахнулся Маркиз. — Тут приходится думать, как бы живым остаться! К тому же все эти буддийские святыни… я от этого далек, и лучше доверить решение вопроса тому, кто в этом хорошо разбирается.

— Ну что ж, — гуру взял монету и спрятал ее в карман, — мне важно было убедиться, что вы отдаете ее вполне осознанно и без колебаний. Я в этом убедился, и теперь беру на себя все дальнейшее.

— А насчет гонорара… — подал вдруг голос Рвакля, до этого молча наблюдавший за собеседниками. — Насчет гонорара не беспокойся. Ты ведь сейчас свободен, так вот я хочу тебя нанять.

— Ты? Нанять? — Маркиз удивленно взглянул на бывшего бомжа.

— Да ты не волнуйся! — поспешил успокоить его Рвакля. — Я тут много думал на досуге и решил — на фиг мне этот дауншифтинг? Жить бомжом вовсе не так интересно и спокойно, как кажется со стороны! У бомжей хватает своих заморочек, и интриги среди них почище, чем в офисе! Так что я, пожалуй, верну свою фирму, а ты мне в этом поможешь. Заживу по-человечески, Машку вон возьму, ребенка ее из детдома выцарапаем. А что, она девка хорошая — добрая, честная… Так что если все получится — я заплачу тебе двойной гонорар, чтобы скомпенсировать твои расходы и хлопоты с этой монетой.

— А что — пожалуй, можно заняться этой историей! — оживился Маркиз. — Пожалуй, я знаю, как к ней можно подступиться! Только ты мне тоже должен помочь. Ты ведь в компьютерах разбираешься?

— А как же! — Рвакля скромно улыбнулся.

— А сможешь влезть в компьютер той клиники, где тебя держали?

— Да с огромным удовольствием!

Рано утром главный врач частной психиатрической клиники Вацлав Владиславович Черепов ехал на работу в прекрасном настроении. Накануне он сделал доклад на международной психиатрической конференции, которая проходила в нашем городе. Этот доклад был посвящен диагностике сложных случаев шизофрении, коллеги приняли этот доклад на ура, и Вацлав Владиславович чувствовал себя победителем.

Черепов был опытным психиатром, а всякий опытный психиатр знает, что совершенно нормальных людей нет. Есть только люди, до конца не обследованные. Люди, которым еще не поставили диагноз. И только от психиатра зависит, будет ли этот диагноз поставлен и какой именно. Сам Вацлав Владиславович во всех спорных случаях диагностировал шизофрению, поскольку, как известно, у этой болезни множество очень разнообразных проявлений и тысячи симптомов. Так что один шизофреник может ничуть не напоминать другого. И каждому историческому периоду соответствуют свои разновидности шизофрении.

«У каждой эпохи свои герои, — говорил Черепов в своем докладе. — Точно так же у каждой эпохи и свои мании. Если в XIX веке многие психически больные люди воображали себя императором Наполеоном Бонапартом, то во второй половине XX века каждый второй сумасшедший считал, что он — Альберт Эйнштейн. Если в 90-е годы прошлого века многие больные в России воображали себя криминальными авторитетами или ворами в законе, то сейчас они называют себя председателями думских комитетов или комиссий или же, в случае менее развитой мании величия, руководителями районных администраций или членами городского законодательного собрания».