Наталья Александрова - Гоните ваши денежки

Вот и теперь Изольда Ильинична ожидала чего-то подобного.

— Что с Гошей? — повторила она.

— Рядом с лагерем находится крупный зверосовхоз, где разводят ценных пушных животных.

Треск и шум снова усилились. Голос стал совершенно неразборчивым.

— Так что же с моим Гошенькой?

— С ним — ничего! — Голос прорезался сквозь помехи. — Пока ничего. Но ваш Гоша умудрился выпустить на свободу полторы тысячи норок, куниц и ханориков.

— Кого? — изумилась Изольда Ильинична. — Каких хануриков? У вас зверосовхоз или исправительное заведение? Мне сразу не понравился этот лагерь!

— Не хануриков, а ханориков! Это пушной зверек, помесь хорька и норки.

— При чем здесь ваши хорьки и норки? — Перепуганная бабушка уже не сомневалась, что ее отвлекают специально, чтобы не говорить о главном. — Что с Гошей?

— С Гошей все нормально, — повторил директор лагеря. — Вот с пушными животными и еще с птицей…

— С какой птицей? Из-за какой-то одной птицы столько шума!

— Из-за одной? — донеслось сквозь помехи. — Если бы! Здесь у нас по соседству еще птицефабрика, куда проникли норки и куницы, которых выпустил ваш Гоша.

— Бедный Гошенька! — застонала Изольда Ильинична. — Представляю, как он переживает!

— Вам лучше приехать и забрать его. Директор зверосовхоза совершенно озверел, директор птицефабрики разошелся, и я не ручаюсь…

— Еду! Немедленно выхожу!

Изольда Ильинична понеслась на Финляндский вокзал, едва успев взять самое необходимое, а именно бинты, йод и продукты питания для Гоши.

Часом позже к служебному входу музея подошла румяная молодая особа классического деревенского вида — в пестрой бесформенной юбке турецкого производства и жизнерадостной кофточке с рукавами-фонариками. Кофточка еле сходилась на пышной груди, верхняя пуговка была расстегнута. Голову прекрасной незнакомки украшала замечательная оранжевая панама, которой она, несомненно, гордилась.

— Кто такая? — грозно поинтересовался охранник.

— Анжела я, — незнакомка стрельнула глазами, — Извольды Ильиничны племянница. Которая у вас туточки прибирается. Из деревни я приехала, из Запечья.

— Вижу, что не из Парижа, — усмехнулся охранник. — А сюда по какому случаю явилась?

— А я заместо тетеньки, значит, заместо Извольды Ильиничны. Тетенька, она по делам уехала, а меня попросила, значит, вместо нее тут прибрать, а то непорядок будет.

— Заместо тетеньки, — передразнил охранник. — Здесь тебе не ларек какой-нибудь, здесь музей, место серьезное! Сюда кого ни попало пускать не положено.

— Да разве я, дяденька, не понимаю? — Румяная девица поправила кофточку, и вторая пуговка расстегнулась сама собой. — Я ж не только по машинному доению, я и в доме культуры убирала, у Ивана Сергеевича. Там тоже место серьезное, очаг культуры, и Иван Сергеевич всегда мною доволен был. Вы, дяденька, тоже довольные останетесь.

— Тургенев тебе дяденька, — беззлобно проворчал охранник. — Ладно, племянница, заходи. Убирать все равно надо, после посетителей мусора полно.

Деваха состроила ему глазки и протиснулась через турникет, виляя бедрами.

— Смотри до десяти закончи! — крикнул охранник ей вслед. — В десять собаки придут, так как бы чего не вышло.

— Управлюсь я, дяденька, — пообещала уборщица. — До десяти непременно управлюсь, делов-то! А если даже собаки придут, так что я, собак не видала? У нашего пастуха дяди Паши такая собака — страх! От нее даже председатель колхоза Никодим Прохорович, и тот бегает.

Уединившись во внутренних помещениях, эта уборщица повела себя весьма странно. Нет, она, конечно, старательно принялась мести пол, но стоило ей отойти туда, где ее не могла видеть камера, как она откладывала щетку и принималась осматривать окна.

Все окна в этом помещении были снабжены датчиками, которые срабатывают при попытке разбить или открыть окно. Установив этот неприятный факт, уборщица переместилась в коридор, а оттуда в туалет. Только здесь ей удалось обнаружить окно, на котором не было датчика.

Специалистка по машинному доению встала на цыпочки и откинула шпингалет.

Окошко оказалось маленьким и располагалось под самым потолком.

— Ничего, — пробормотала она вполголоса, — пускай Ленечка потрудится. Не зря же он цирковое училище окончил.

Она высунула в окно руку с белым платком и помахала им, как парламентер перед переговорами о капитуляции.

Решив вопрос с окном, мнимая уборщица вернулась в музейный зал и наскоро завершила уборку. Перед тем как уйти, она сделала еще кое-что непредусмотренное инструкцией — насыпала в углу горку аппетитных хрустящих подушечек.