Маша Стрельцова - Как растлить совершеннолетнего, Или Научи его плохому!

— С чего бы это? — спросила я, глядя на представительного мужчину за сорок, сидевшего за столом и вопросительно на нас смотревшего.

— Это, доча, тот самый мужик с заячьими ушами, что у меня на кухне борщ наворачивал, — злобно поведала мать. — Тут, похоже, милицией не обойтись. Святой водой все надо окропить, а после бензинчиком, да сжечь во славу Божию!

Я беспомощно посмотрела на Дэна и услышала, как врач за спиной тихо говорит медсестре:

— Светка, живо санитаров покрепче!

Домой мы с Дэном вернулись в тот день поздно, и оба совершенно расстроенные. Мать положили в невропатологический диспансер, проще говоря — в сумасшедший дом. Предварительный диагноз был действительно — шизофрения.

На душе было гадко. Мать да, сначала, в кабинете Крамского, ругалась, качала права, пыталась у врача получить ответ, зачем он, собака, все мясо из борща вытаскал, пыталась позвонить в свою церковь и мобилизовать всех прихожан на борьбу с нечистью. Но когда за ней пришли санитары — мать растерялась и заплакала. Как вспомню, как она тянула ко мне руки и рыдала: «Манечка, доченька, не отдавай меня им, пожалуйста» — так до того муторно становится, кто бы знал…

Потом, правда, когда ей сделали укол, она впала в безучастное состояние и лишь бормотала, что падет на меня кара Божия за то, что я с ней сделала.

Я пыталась говорить с врачами — мол, я дома обеспечу матери уход, необязательно ее класть в психушку. Те лишь печально качали головой и говорили, что матери нужна усиленная медицинская помощь, которая невозможна в домашних условиях. Да и небезопасна мать сейчас для окружающих.

Последний аргумент меня убедил. Ибо мать действительно кидалась на людей.

Мы молча поднялись на лифте на наш этаж, Дэн достал карту-ключ и сунул в щель.

— Чего Соньке-то скажем? — тихо спросила я его.

— А что? — воззрился на меня Дэн.

— Так ведь теперь Данила ее на ней не женится.

— Ну и пошел он тогда, — жестко ответил любимый.

— Не дело, — решительно отозвалась я. — Она его любит.

— Разлюбит, — мрачно ответил он. — Я поговорю с ним, Магдалина. Я решу это, не переживай хоть из-за этого, ладно?

И он, склонившись, легко коснулся губами моей щеки.

— Тогда пошли в дом, — слабо улыбнулась я.

Дома было непривычно тихо и пусто. Лишь Бакс кинулся нам навстречу, сел копилкой у моих ног и с непонятным укором посмотрел в мои глаза.

— Сонь, — позвала я с порога.

Никто не отозвался.

Я скинула туфельки и побежала на кухню включать чайник.

Внимание сразу же привлек бумажный лист на обеденном столе. Я взяла его, пробежалась глазами и в полной прострации позвала:

— Дэн…

— Что такое? — отозвался он.

— Иди сюда.

Он явился и в глазах его читался немой вопрос.

— А наша Сонька замуж вышла, — задумчиво поведала я ему.

— Чего — чего? — не понял он.

— Читай, — протянула я ему листок.

— Дорогие Магдалина и дядя Денис , — принялся он читать. — Сегодня мы с утра с Данилой поговорили. И он признался, что вчера из-за тети Оли он сказал вам, что сомневается, возможен ли наш брак. Но за эту ночь он понял, насколько сильно он меня любит, и что никакие тети Оли не могут стать преградой нашему счастью. Он сделал мне предложение, мы пошли в ЗАГС и расписались. Сейчас вот забежала собрать вещи — мы уезжаем в свадебное путешествие. Я вам позвоню и все подробно объясню, извините, что все так быстро, некогда было нам большую свадьбу делать, главное для меня — стать женой любимого.

Я очень — очень счастлива!

Ваша Соня.

«А свадьба все-таки состоялась, — в отчаянии сказал голос. — И болезнь… Сбывается гадание, Марья!!! Сбывается!!!»

Закончив читать, Денис поднял на меня полные изумления глаза, а я горько спросила:

— Ну что за денек сегодня, а???

Дэн подумал, после чего поднялся:

— Поеду-ка я в ЗАГС съезжу.

— Зачем? — насторожилась я.

— Так, — неопределенно ответил он.

— Я с тобой! — тут же вызвалась я.

«Дура, сиди дома, отчитывай беду!» — вопил голос. Мне было не до него — я боялась. Очень.

Я видела, насколько неумолимо сбывается пророчество.

Свадьба.

Болезнь.

И я инстинктивно жалась ближе к Дэну, такому большому и сильному, который меня любит. Который укроет меня от беды…

Он помолчал, после чего кивнул:

— Ладно.

И мы поехали. В дороге я тихо спросила:

— Думаешь, он ее обманул?

— Всякое бывает, — пожал он плечами.

Я тоже думала, что тут что-то нечисто. Однако тетенька, встретившая нас в загсе, спокойно подтвердила: