Маша Стрельцова - Как растлить совершеннолетнего, Или Научи его плохому!

— Ясно! — покивала я. — Ну, я пошла, мне еще подготовиться надо к выступлению, так что уж извини, вперед вас побегу.

И не дожидаясь ответа, повернулась и быстрым шагом припустила от них.

По пути я мрачно размышляла, отчего общение с Лорой, самой светлой из нас, белых ведьм, вечно оставляет неприятный осадок. Ведь Лора — истинно верующий человек, этого у нее не отнимешь. Она очень скромно живет, практически все деньги отдает на церкви и монастыри, никогда не пропускает обедни. В объемистой хозяйственной сумке она всегда держит несколько православных книг, и каждую свободную минутку она их читает. Правда, если в это время около нее есть кто-то посторонний, то ему тоже приходится читать, вернее — слушать чтение. И вроде бы да, Лора Божий человек, за что ей надо оказать почет и уважение, но отчего она у меня вызывает лишь глухое раздражение?

Прасковья сидела на кухне, рядом пили чай из кружек в синий горох почти все наши ведьмы.

— Приветствую вас, сестры, — несколько удивленно сказала я с порога.

— Приветствуем и тебя, Мария, — разноголосо отозвались они.

— Заходи, Марьюшка, я вон пирожков нажарила, — добродушно пригласила меня к столу хозяйка.

Я присела, тут же получила полную чашку душистого чайку и поинтересовалась:

— А вы чего это так рано? Я думала, еще никого и нет.

— Так а в лес за Колосовку ходили по травы, — охотно поведала Ирина, — кивнув на корзины в углу. — Тебя ждали, да ты так и не пришла! А ведь договаривались!

И верно — ведь в прошлые выходные был разговор сегодня сходить в лес, лекарственных травок добыть! Ох, как плохо-то, что я забыла! Трав все равно надо набрать, и срочно, лето уж кончается…

— Ну вот, — расстроено произнесла я. — Теперь придется мне одной идти за травами. Ну как я могла забыть!

— Да не переживай! — пожевала губами Пелагея, самая старая из нас. — Лора тоже с нами не ходила, вот вместе с ней и сходите.

— Спасибо, — скептически хмыкнула я. — Я уж тогда как-нибудь одна!

Входная дверь хлопнула, и мы из кухни увидели две черные фигуры в прихожей.

— Кто это? — прошепелявила Пелагеюшка.

— Свят — свят, она чего, рехнулась, попа сюда притащить, — в изумлении пробормотала я.

Дело в том, что хоть наша волшба и творится именем Христа, а печать ставится именем Пресвятой Троицы, ортодоксальная церковь твердо считает нас бесовками и грешницами.

— Приветствую вас, сестры, — проскрипела с порога Лора.

— Приветствуем, — недоуменно отозвались ведьмы, во все глаза глядя на батюшку.

Лора с попом как ни в чем ни бывало прошли на кухню, сели и Святоша удовлетворенно объявила:

— Вот, привела я батюшку Филарета, что б посмотрел он, чем вы тут занимаетесь.

Ведьмы в ошеломленном молчании смотрели на нее.

— Лор, прости, ты сегодня пила? — скучным голосом осведомилась я.

— Чего??? — воззрилась она на меня.

— Ну тогда объясни, с каких это пор церковь нас инспектирует?

И мы с ведьмами выжидающе на нее уставились.

— Все мы под Богом ходим, да только вы в грехах погрязли, про Бога забыли, молитв не творите, и черти у вас на подхвате! Вот ужо я диакона Филарета привела, пусть он вас усовестит. Он — человек святой…

— Ага, а мы тут все — грешницы, — понятливо покивала я головой. — Так чего ж ты сама-то, святая женщина, к нам ходишь?

— На путь истинный вас наставить пытаюсь! — благочестиво отозвалась она.

— Лора, ты чепуху мелешь, уж прости меня, — возмутилась Ольга из Южного микрорайона. — Во-первых — Марья права, и церкви мы не подчиняемся, во — вторых, ты чего, скандала хочешь, что его привела?

— Готов принять мученичество за веру, — немедленно возвестил поп.

— Чего — чего, милок, ты глаголешь? — подслеповато прищурилась на него Пелагея.

— Говорит, что думает, что мы его бить будем, — хмыкнула Прасковья.

— От вас, грешниц, всего ожидать можно, — обвиняюще сказала Лора.

— Что-то я себя грешницей не сильно ощущаю, — развела я руками.

— Совсем ты, Лора, рехнулась, — высказалась Галина, до сего молчавшая.

— Вот вы как? — уперла Лора рук в боки. — Значит, все на одну, да?

— Вот, я посылаю вас как овец среди волков, — нараспев протянул батюшка.

— Волки — это мы, — скорбно заметила я и мы все уставились на мрачных овечек.

— Господь сказал: «Ворожею в живых не оставляй!», — снова пророкотал поп.

На кухне повисло недоброе молчание. Батюшка поерзал на своем стуле под нашими взглядами, видать, понял, что не то ляпнул, но извиняться посчитал недостойным.