Иоанна Хмелевская - Флоренция — дочь Дьявола

Описание строения, данное старостой, оказалось удивительно верным, в поле за лесом стояла хибара, местами каменная, местами деревянная, крытая крышей-времянкой и наполовину очень похожая на хлев. Двери в это пристанище были сколочены из обычных, даже не морёных и не лакированных досок. Двери оказались закрыты, зато окна были приотворены. Зигмусь заколотил в двери кулаком.

Колотил он довольно долго. Собственно говоря, просто для того, чтобы чем-нибудь занять руки, пока он интенсивно думал. Он был совершенно уверен, что в доме никого нет. Ещё бы — летом, когда полдень на дворе, кто же будет сидеть в доме, тем более в таком… Хозяин явно куда-то попёрся, и теперь придётся ждать, пока он вернётся…

Он уже занёс было в очередной раз кулак, когда внезапно услышал за дверью какой-то шорох. Словно бы шаркающие, заплетающиеся шаги. Он замер и стал ждать.

Кто-то повернул ключ в замке, и дверь со скрипом открылась. На пороге стоял молодой тип в очках, в пижаме и растоптанных домашних шлёпанцах, взъерошенный и отчаянно заспанный. Он бессмысленно уставился на Зигмуся.

Зигмусь засомневался. Наверное, он попал на какого-то дачника, потому что не мог же это быть сам городской придурок. Городской придурок хозяйствовал тут, на этих самых гектарах, имел лошадей и коров, ещё и луга, на которых должен был уже начаться сенокос. Хозяин сейчас должен отвозить молоко, кормить и обихаживать скотину… Какой хозяин спит летом до полудня?!

— Я к варшавяку, — сказал он неуверенно. — Тут, говорят, один такой из Варшавы хозяйствует.

— Ну! — согласился растрёпа в пижаме и зевнул. — Я самый. А что?

У Зигмуся моментально отнялся язык. Потом в голове молнией мелькнули две мысли. Первая: может, у хозяина этого есть люди, которые на него работают, и за ними даже следить не надо. Вторая: такой идиот может продать свою кобылку, даже не соображая, что делает. Эта вторая мысль его вдохновила.

— У вас есть лошадь, — решительно начал Зигмусь.

— Есть, даже целых три, — согласился растрёпа и отступил на шаг назад. — Входите, пожалуйста. Чайку выпьете? А что, какая-нибудь из них потраву учинила?

Приглашение на чаек Зигмусь принял не задумываясь и сразу стал заверять, что ни к одной лошади претензий не имеет. Растрёпе от этого не стало легче, он по-прежнему производил впечатление смертельно заспанного, но при этом как-то беззаботно, хотя и вяло довольного жизнью.

С приготовлением чая Зигмусь ему помог, поскольку дело шло так медленно, что завтрак грозил превратиться в файф-о-клок. В конце концов они уселись за стол. И только сейчас Зигмусь обратил внимание, что из второй половины дома все время что-то слышится, словно коровы ревут. Он прислушался.

— Мычат-то как.., голодные? — заметил он вопросительно.

Растрёпа вздохнул.

— Может, и голодные. Выпустить их надо.

— Так, может, я выпущу? — предложил Зигмусь свои услуги, рассчитывая, что это поможет уладить дело.

Растрёпа кивнул и отрезал себе кусок кровяной колбасы. Зигмусь решил вопрос с семью коровами, при случае убедившись, что все они страшно худые. Он выгнал коров на луг, огороженный проволокой-электропастухом, которая в одном месте была порвана, что исключало наличие тока. Он с сомнением посмотрел на коров, жадно хватавших траву, и утешился мыслью, что у них, наверное, уже выработался условный рефлекс на проволоку. Потом вернулся на чайный банкет.

— Жеребёнок ваш, кобылка, ходит по пастбищу, там, у Липковского, — начал Зигмусь без дальнейших проволочек, потому что горел нетерпением и никакие дипломатические вступления не приходили ему в голову.

Городской придурок охотно согласился.

— Верно, верно. Но Липковский не против. Все мои лошади там пасутся, потому что боятся проволоки. А что?

Зигмусь понял, что таким деликатным образом хозяин пытается узнать, какова, собственно, цель этого визита. Он явно не верил в то, что гость явился ради того, чтобы выгнать голодных коров на пастбище.

Зигмусь, потренировавшись на коровах, решил взять быка за рога.

— Так вот, мне эта ваша кобылка понравилась. Не продали бы вы её?

— Кому?

— Да хоть бы мне, например.

— А на что она вам? Это чистокровная верховая лошадка.

— Так я именно потому…

— Да она молоденькая.

— Так ведь вырастет, верно? То есть разовьётся, я хочу сказать, повзрослеет… Я бы её сам воспитал… Но вообще-то я про её мать хотел спросить. Она же ваша, правильно? Флора её зовут. Племсвидетельство у неё есть?