Андрей Кивинов: Царь зверей

Крутиков глянул на Рогова исподлобья. Вопрос ему не понравился.

– Нельзя, – резюмировал Рогов. – Телефон Татарина у вас есть?

Крутиков стиснул зубы. Что-то неладное затеял этот опер, похожий на коротышку из сказки про Незнайку.

– Ладно, в РУБОПе завтра возьму.

– Вась, ты чего хочешь? – не выдержал Стрельцов.

Рогов стал деловито излагать план:

– Я так думаю: директора и его «шестерок» замочим. Трупы в Неву, под лед. Я звоню Татарину, говорю, что так и так, свинья есть, но непредвиденные обстоятельства – цена выросла… Анатолий Сергеич, вы на сколько сговаривались?

Крутиков смотрел на Рогова, округлив глаза.

Поросенок меж тем успокоился и снова уснул.

Гулял Луговой, что называется, скромно, но со вкусом.

Гости ждали на белоснежном пароходе «Анатолий Собчак», пришвартованном у Адмиралтейской набережной.

Тысячи разноцветных воздушных шаров драпировали вход на корабль.

И все – снаружи никакой больше помпы. Устрицы-лангусты-коньяки, негритянский джаз, клоун из Франции и певица Калерия – это уже там, внутри.

Татаринов обещал Луговому убраться от трапа до съезда гостей. Но люди Крутикова запаздывали. Авторитетный бизнесмен в ярости смотрел на «президентские» часы, подаренные ему одним из бывших вице-губернаторов. А теперь вот на банкеты не пускают. Оно, конечно, накласть с прибором – быть бы живу… Насчет банкетов у него у самого фантазии хватит.

– Еще раз звони! – зло бросил Татарин охраннику.

Тот вытащил мобильник, нажал повтор. Глухо.

– Отключен. Мы с них за опоздание бабки снимем.

В это время у причала наконец затормозил черный микроавтобус «мерседес». За рулем сидел Вася Рогов, в салоне – Стрельцов с Любимовым, но Татаринов с сотрудниками «убойного» отдела знаком не был и принял их за посыльных от Крутикова.

Заветный ящик с отверстиями для доступа воздуха был перевязан яркими пышными лентами. Как тортик выглядел. Только ягодки сверху не хватало.

– Я придумал, а вы несите, – напутствовал Рогов коллег.

Любимов и Стрельцов вытащили ящик:

– Мы от Крутикова, – сообщил Гриша.

– Где вас носит? – прошипел бизнесмен.

Опера промолчали. Татаринов кивнул телохранителям, те приняли ящик.

– Откройте, посмотрим!

Один из телохранителей взялся было за бантик, но ему вдруг стало жаль столь красиво упакованной вещи. Ему вспомнилось вдруг детство, свертки подарков под елкой, которые якобы складывал туда ночью дед Мороз… И телохранитель брякнул:

– Красиво как! Упаковку попортим, потом не завяжем.

Всякий, однако, должен заниматься своим делом. Слуга – выполнять приказания. Сказали открывать – открывай.

Сентиментальное воспоминание имело для телохранителя роковые последствия.

Но они произойдут уже за пределами нашей повести. А пока Татаринов махнул рукой:

– Ладно, берите.

И первым двинулся к сияющему «Анатолию Собчаку».

Дальше фойе его не пустили – ну и не надо. Тоже мне – хозяева жизни. Посмотрим, что будет с ними завтра…

Нехитрая мысль Татаринова не успела получить развития. В фойе появился «министр всего» Луговой.

– С юбилеем, Павел Степанович, – слегка поклонился Татаринов. – Счастья вам и удачи во всех делах.

– Спасибо, – снисходительно поблагодарил чиновник.

– Одной мечтой стало меньше, – улыбнулся Татаринов и показал на свой подарок.

– Благодаря вам.

– Пришлось постараться. Прямиком из джунглей. Бизнес-классом, можно сказать.

– Взглянуть-то можно? – едва не облизнулся Луговой.

Положение диктовало продуманно холодный стиль поведения, но свинье на самом деле он был рад несказанно.

Татаринов негромко щелкнул пальцами. Телохранители торжественно разрезали ленты и открыли крышку. Луговой с блаженной улыбкой заглянул внутрь…

Далее последовала немая сцена.

Луговой редко оказывался в ситуации, когда не мог ничего сказать. Умение говорить складно и на любую тему, собственно, и привело его на вершины власти.

Но сейчас он молчал. Стоял и молчал. И смотрел не на Татаринова даже, а куда-то сквозь. Будто его не существовало больше, авторитетного бизнесмена Татаринова.

Тот сразу понял, что произошла катастрофа, а потому можно в ящик и не смотреть. Какая разница, что там. Кусок кала. Книга Маркса «Капитал». Мышь белая.

Потом все же заглянул, поддавшись остаткам любопытства.

В коробке сидел и недовольно оглядывал окружающих обыкновенный замызганный поросенок. Присутствующие не знали, что его зовут Борькой.