Кондратий Жмуриков - Человек без башни

– Мы, собственно уже спим, – раздался вдруг из палатки голос Аскольда, – А ты чего так орешь? Колыбельную спеть хочешь?

– Пусть лучше не воет, а то шакалы набегут, подумают, что здесь свои, – съязвил Громила.

Чебурек погрозил в сторону палатки кулаком, признаваться в том, что его пугают крабы он не хотел. Достаточно было случая с игуаной, Чебурек до сих пор злился на свою слабость.

Однако, что-то надо было делать. Он набрал орудия метания, камушки, куски кораллов, деревяшки.

– Только подойдите, твари, я вам устрою, – шептал он, настороженно наблюдая за передвижениями «врага». Но им теперь было не до Чебурека, она терзали трупы своих собратьев. В свете костра их клешни подрагивали, раздавалось неприятное пощелкивание. Чебуреку казалось, что ничего страшнее в своей жизни он не видел и не слышал.

Приблизившись вплотную к костру, так, что чуть не спалил волосы, он так и не закрыл глаза, пока его не сменил Громила.

– Ты чего, – поинтересовался недоспавший Громила, – не ложился?

Чебурек мотнул головой указывая на копошащихся крабиков:

– Эти гады на меня напасть хотели, потом своих жрать начали, ты гляди осторожнее…

Громила взглянул в направлении, указанном товарищем и прыснул:

– Эти? Ну ты даешь, это же оциподы – земляные крабы, санитары пляжей. Они только мертвечиной питаются, для них ты недостаточно дохлый… Чему тебя только в школе учили? – противным профессорским тоном добавил он.

Чебуреку густо покраснев, метнулся в палатку, в очередной раз проклиная всезнайку-Громилу.

Наступило четвретое утро поисков. Никогдаму в жтзни не радовался так Чебурек восходу, как в этот раз. Громила, не упустил возможности живоописать во всех красках ночной позор Чебурека. Бенедиктов же добавил эпизод с поеданием жаренной рыбы и несчастного Чебурека замучили насмешками.

– Да, Чебуречик, ты бы под спальным мешком лопал, тогда тебя бы никто не увидел. И куда в тебя столько помещаешься, куда все девается? Жрешь как слон, а на в теле у тебя – одни уши, – произнесла Мальвина. – Скоро наступать на них будешь, Чебурашка.

Растроенный Чебурек отказался от завтрака, лежа под навесом он едва сдерживался, чтобы не кинуться к завтракающим. Он прислушивался к позвякиванию посуды, к звука пережовывания пищи, принюхивался к ароматам, приносимым ветром.

– Ну и пусть, и не пойду и не поем, вот умру от истощения… Нет, сначала высохну весь как тростиночка, не смогу ходить и умру. Вот! Тогда то они пожалеют, вот тогда то…

Чебурек представил эту печальную картину и по его лицу полились слезы. Тут он вспомнил бабку Лукерью, которая приедет на его похороны… Стоп, как же она сюда доберется? У нее и денжищь таких отродясь не было, пенсии только на хлеб и манную кашу хватает. Воображение нарисовало новую картинку, без бабки Лукерьи. Вот он, Чебурек лежит в новом черном костюме, в новых ботинках, в белых носках, носки непременно должны быть белыми, и его заклятые друзья стоят вокруг гроба…

Стоп, новый костюм. Это что ж он и поносить его не успеет и в землю добро такое зарывать? Жалко. Воображение нарисовало новую картинку. Вот он, Чебурек лежит в гробу. Худющий-худющий, в помятой, порванной футболке, стиранных поленявших шортах, старых кедах и…

Увиденное Чебуреку не понравилось, чего это он вообще собрался помирать. Фигушки, не дождетесь. Рано ему еще помирать, он еще нового черного костюма не носил, и ботинки и носки и белые и вообще!

Чебурек встал и бегом направился к костру.

Мальвина не обратила на маневры Чебурека никакого внимания.

– У нас сегодня на завтрак лобстеры. – произнесла она подавая на половинке кокосового ореха завтрак. – Громила с утра постарался.

Чебурек взглянул на огромную клешню, свесившуюся с импровизированной тарелки.

– Не боись, это не такие, которые тебя чуть не сожрали, – пошутил Громила, – Ешь, пока он на тебя не кинулся.

Однако сейчас испортить Чебуреку аппетит было невозможно. Он взял миску и с гордо поднятой головой удалился, чтобы в одиночестве насладиться пищей. Повернувшись спиной к коллегам, он принялся завтракать.

После завтрака Мальвина с Бенедиктовым удалились для обсуждения тактики и стратегии дальнейшего продвижения. Бенедиктов дотсал из кармана прибор слежения, раскрыл почему-то мокрый футляр и вынул слегка влажный прибор.

– Тьфу-ты, черт, как в него вода попала – ругнулся он, – неужели испортился?

Маячек выдавал какую-то странную информацию.

– Что это? – ткнув пльцем в мерцающий пульсар, спросила девушка.