Кондратий Жмуриков - Повесть о настоящем пацане

Однако, в самый интересный момент на этом горизонте показалась целая стайка бело-голубых машин с празднично мигающими огоньками. Влетев в самую их гущу, перламутровая «Тойтота» недоуменно остановилась и опустила тонированное стекло, впустив внутрь облачко пара и автоматное дуло.

– Сержант Голенюк. Выходим из машины и поднимаем ручки вверх. Сопротивление бесполезно – вы окружены.

С полустанка, о существовании которого говорила только торчащая из-под снега покосившаяся избушка с выбитыми стеклами, пришлось снова идти пешком. Женя, первый шок от впервые виденного сугроба по пояс, прошел, волочилась за Гарри в своих не приспособленных для таких приключений одеяниях, и причитала:

– Гражданин бандит, а вы никогда не задумывались о том, что на белом свете существует более оптимальный способ перемещения? Я вас уверяю, ездить на всячески средствах передвижения быстрее и удобнее, чем ходить пешком. Например, в данных экстремальных условиях я бы на вашем месте непременно запаслась бы аэросанями, например. И вообще – где вы видели, чтобы преступники, за которыми гонится милиция, уходили от погони пешком?

– Слушай, умник, – не выдержал наконец Гарри. – Где ты видел, чтобы сколько-нибудь сообразительный мент не останавливал все машины, хотя бы отдаленно напоминающие ту, на которой скрылся преступник? Даже пусть у нее общего будет только четыре колеса и зеркало заднего вида. И вообще – я тебя с собой не брал.

Он запрыгал по сугробам еще энергичнее, так что Жене пришлось раскаяться в своих словах немедленно – от таких прыжков снег быстро набился ей даже в бикини и от этого страстно захотелось завизжать. Женя так бы и сделала, да только внезапно перед ними выросло что-то вроде крошечного поселка из деревянных домиков.

– Это что, музей древнерусского искусства под открытым небом? – осторожно спросила Женя, недоверчиво разглядывая хмурые строения без единого признака исторической ценности.

– Нет. Это центр переподготовки городских идиотов в рядовых алкоголиков и тунеядцев, – огрызнулся совершенно невыносимый и зеленоглазый бандит и уверенно направился к одному из домов, у которого было три окна вместо одного, а из трубы поднималось какое-то подобие дыма.

– Ты здесь живешь? – опять пристала к своему спутнику Евгения.

– Нет. Здесь живут колхозники, сдающие комнаты на ночь вольным бандитам и их спутникам-педерастам. Здесь и заночуем, а то ночь уже.

Женя испуганно приумолкла и решила не раскрывать рот до тех пор, пока ее о чем-нибудь не спросят. Спрашивать ее ни о чем не стали, но ей пришлось пережить еще один стресс, когда выяснилось, что им придется мыться в бане и спать на одной кровати.

– Нет! – взвизгнула Евгения, с ужасом хватаясь за застежку пуховика. – У меня сыпь.

– Фу-ты, господи, – поморщился Гарри и отправился в баню один.

Женя попросила хозяйку – молчаливую старушенцию – постелить ей где-нибудь в другом месте. Та пожевала губами и, накрыв кованный сундук латанным одеялом, указала на него Жене. Не смотря на страшную усталость, Евгения не могла просто глаз сомкнуть: она чувствовала все многочисленные выступающие части сундука всем своим телом и тосковала по родному водяному матрасу с рыбками. Она слышала, как вернулся из бани Гарри и долго матерился, громоздясь на высоченную кровать, а потом храпел, как носорог, добавляя мучений и без того измученной Жене.

Она все больше разочаровывалась в своем идеале и начинала уже жалеть о том, что ввязалась в эту авантюру. В конце концов, может он и преступник-то не настоящий. Так, купил пистолет, чтобы повыделываться. Напал, наорал, а больше и ничего не происходит: ни тебе вертолетов с милиционерами, ни громил с УЗИ. Скукота, да и только. Решив для себя твердо, что дальше мириться с таким положением вещей она не будет, Женя пришла к выводу, что действовать начинать надо прямо сейчас. Обратив внимание на то, что в доме воцарилась гробовая тишина, она выждала момент и стала красться по направлению к лежанке Гарри.

Подойдя поближе, Женя разглядела, что у того под подушкой лежит какой-то продолговатый предмет, завернутый в дерюжку. Стало страсть как интересно, и она потянулась, чтобы посмотреть, что это за ценность хранит в изголовье ее развенчанный кумир. Было страшно, аж жуть, рука дрожала, половицы поскрипывали. Только Женины пальцы ощутили колючую ткань, как ее запястье оказалось сжатым, словно тисками, сильными мужскими пальцами, а на уровне глаз появилось зияющее чернотой даже в темноте дуло того самого пистолета, в существовании которого Евгения начала уже было сомневаться.