Андрей Ильин - Картонный воин

Но это же не кто-нибудь, это же Иванов!.. Тот самый Иванов!

Наш, Русский Монстр...

Продолжим...

Охранник на первом этаже загородного дома Юрия Антоновича — семьдесят пять.

Плюс охранник на втором этаже того же дома — семьдесят шесть.

Плюс Юрий Антонович в своей спальне — семьдесят семь.

И чуть позже еще два киллера в реанимационном отделении больницы на пятом этаже — семьдесят восемь и семьдесят девять.

Итого, без одного трупа восемьдесят!..

Правда, в дополнение к обычному появился еще и обратный счет. Минус два мальчика-близнеца, родившиеся у увидевшей Иванова мамаши на третьем этаже той же больницы...

Ай да Иванов!..

Камень был брошен. И разошлись по воде круги.

Да еще какие круги!..

Первым из города исчез гражданин Корольков по кличке Папа.

Папа уехал в неизвестном направлении, никому ничего не сказав и никого ни о чем не предупредив. Уехал, как в воду канул...

Кто-то утверждал, что он отправился в ЮАР. Кто-то, что еще дальше — в Магадан, где проще спрятаться, используя старые связи. Кто-то рискнул предположить, что он никуда не поехал, а попросил замуровать себя в стену на даче, взяв еды и питья на полгода автономного существования.

Кто прав — сказать трудно. Известно только одно — Папа подался в бега!

Отчего его “шестерки” сразу загрустили. Если Иванова испугался Король, то что же тогда остается делать им?!. И куда податься?

Африка была далеко, и там никто не ботал на единственном, хорошо знакомом уркам языке — на фене. Прятаться в близкой Европе было безнадежно — там Иванов как не фиг делать достанет и башку набок свернет.

“Шестерки” пропавшего Папы пригорюнились.

— Может, в тайгу свалить? — предложил кто-то. В тайгу было интересно. Но в тайге не было телок, ширялова и лохов, которых можно было обирать и заставлять на себя ишачить. Там были только медведи, которые на понт не брались. То есть для себя все придется делать самим. Тайга отпала.

— Может...

Нет, тоже не подходит.

— Тогда...

И здесь найдет. Иванов везде найдет.

— А что, если!..

Последнее предложение было неожиданным и было перспективным.

— От него только в тюряге прятаться, — ляпнул кто-то.

А ведь точно! На зону он не сунется — зону охраняют вертухаи с “калашами”. Там ему быстро рога пообломают.

Больше Папины “шестерки” ни о чем не говорили, а по-быстрому разошлись по домам. После чего в городе был отмечен странный и ничем не объяснимый рост правонарушений.

Двое блатного вида парней ясным днем при стечении народа стянули у старушки кошелек, где было тридцать рублей мелочью, и, вместо того чтобы скрыться с места преступления, ходили за ней по пятам, ожидая, когда она наконец заметит пропажу.

Еще один совершил попытку изнасилования, причем прямо в здании суда, напав на протиравшую лестницу уборщицу, потому что боялся то же самое сделать на улице.

Еще двое подъехали к посту дорожной автоинспекции на велосипедах и долго перед самыми глазами гаишников разъезжали под знаки и поперек разметки и движения, превышая разрешенную на посту скорость и всячески создавая помехи движению.

Когда у них попытались отобрать велосипеды, чтобы скрутить ниппеля, они назвали инспекторов “волками позорными” и выбили три стекла в КПП. После чего были задержаны и доставлены в отделение, где вели себя не менее вызывающе, обзывая милиционеров разными обидными словами.

Когда им объяснили, что они своим поведением уже намотали себе год, они страшно расстроились и тут же оскорбили действием подвернувшегося под руку старшину. За что получили дополнительный год, чему были страшно обрадованы.

Районные следователи отметили в этот день наплыв клиентов, которые каялись в совершенных ранее и до сего дня не раскрытых преступлениях.

— ...А еще лопаря и клифт с веревки во дворе, — вспоминал раскаявшийся преступник.

— Ну, это можешь забыть за сроком давности.

— Тогда еще телевизор из садового домика.

— Три месяца. Но с учетом добровольного признания...

— А ты, начальник, не пиши про признания, ты пиши, что сам раскрыл и очниками к стенке припер.

— Тогда три будет.

И все равно три месяца было мало.

— Ладно, банкуй, магазин в деревне Хомутовка тоже я взял.

— Плюс год. Опять немного.

— А сколько дают за оскорбление следака при исполнении?

— Словами?