Галина Полынская: Выстрел из бумажного пистолета

Я прямо желчью захлебнулась! Они, значит, в театр пойдут – муси, пуси, передайте мне программку – а я буду сидеть у нее в квартире, дожидаясь, пока богема соизволит вернуться, чтобы слить мне в уши свои проблемы! Ничего себе пасьянс!

– Знаешь что…

– Не надо, – мрачно перебила Тая, – я знаю, что ты скажешь. Я приеду к тебе сегодня, ладно? С ночевкой.

– Хорошо, – вздохнула я, – буду ждать. Приятного времяпрепровождения.

И мысленно добавила: «мерзавцы».

Положив трубку, я уставилась в потолок. Хм… честно признаться, я не ожидала, что дела обстоят так скверно и Тайка начала строить отношения на куче вранья. У нас уже был печальный опыт, при чем у обеих и не один, пытались мы при помощи своей буйной фантазии, хорошо подвешенных языков и честных ясных глаз стать умнее, красивее, богаче. Мы приписывали себе несуществующих поклонников, родственников, друзей, мы преувеличивали свои достоинства и уничтожали все недостатки, мы врали так, что нам позавидовал бы любой сказочник, врали классно, качественно, без запинки, никогда не краснея, но рано или поздно все вылезало наружу. Случайное слово, стечение обстоятельств – и дыра была готова. Чтобы залатать ее, мы нагромождали новую ложь, но пирамида уже шаталась и чем больше мы продолжали нахлобучивать, тем сильнее она раскачивалась и, в конце-концов, с грохотом падала нам же на головы. И тогда мы спасались позорным бегством, оставляя в сердцах молодых людей кислотные впечатления и скверные воспоминания. Мы клялись сами себе, что в следующий раз все будет иначе, но появлялись новые кандидаты в кавалеры, и начиналось все с начала, с того самого нехорошего начала – мы снова принимались врать. Мы окружали свои личности ореолом такой таинственности, громоздили такие мистические декорации, что от нас начинали шарахаться даже мало знакомые люди. Не знаю, почему мы это делали, возможно, нам казалось, что мы не достаточно интересные и яркие личности, чтобы заинтересовать данного потрясающего молодого человека, вот и приписывали себе несуществующие заслуги. Ни я, ни Тая не обладали глянцевой красотой, имея которую достаточно лишь хлопать ресницами и время от времени открывать рот, чтобы произнести очередную глупость, в то время как вокруг все сходят с ума от любви к тебе, поэтому мы пытались взять всем сразу: и могучим интеллектом, и бешеной эрудицией, и паранормальными способностями. Нет, мы, конечно, понимали, что надо расслабиться, дышать ровнее, быть самими собою и нас обязательно оценят по заслугам и полюбят непременно, но… наступал момент, и будто дьявольские силы вмешивались, будто черти нас за язык начинали дергать и мы снова принимались за старое. Правда, когда нам основательно перевалило за двадцать, мы более-менее остепенились и умерили свой юношеский авантюризм, полагая, что с этими аттракционами покончено окончательно, как Тая вдруг на старости лет решила вспомнить бурную молодость. Но одно дело заливать баки мальчикам во дворе на лавочке в шестнадцать лет, а другое дело наврать с три короба взрослому мужчине, у которого, возможно, далеко идущие планы. Да еще и из богатой семьи, возможно приличные люди… ужас. Положение срочно требовало поправки, но необходимо было точно выяснить, как далеко зашли их отношения, насколько глубоко завязла Тая во лжи, и как все это безобразие привести в цветущий вид.

– Опять мне придется разгребать, Лавричек, – кряхтя, я слезла с дивана, – идем гулять, славный ты мой товарищ.

Лавр чихнул и бодро завилял хвостом. К прогулкам он был готов всегда, в любое время суток.

Часы показывали шесть вечера, во дворе резвилась молодежь, бабки на лавках намывали кости жильцам всех окрестных домов, в густых зеленых кронах дискутировали воробьи… все-таки лето – замечательное время года. Во дворе мы решили не разгуливать, никак местная публика не могла привыкнуть к моему девяностокилограммовому масику, все ждали пока он кого-нибудь покусает, надеялись! Но моя добродушная тумбочка на ножках ко всему миру относилась с искренним дружелюбием, хотя Лавр и мог показать зубы, если видел, что его хозяйке кто-нибудь, по его мнению, угрожает – человек или собака. Особенно бдительным он становился с наступлением сумерек.

Мы шли в школу на собачью площадку, где собирались хвостатые со своими хозяевами с двух соседствующих дворов. Отпустив Лаврентия к сотоварищам, я примкнула к кружку собачников послушать последние сплетни. Нынче обсуждалась чумка и ее последствия. Меня эта тема мало волновала, все прививки мы делали аккуратно, за здоровьем следили тщательно, ведь сенбернар, не смотря на свой внушительный вид, существо ужасно нежное и болезненное, хуже малого ребенка.