Галина Полынская - Спасите наши души

– Ты права Сена! А я все никак не могла подобрать определения! Ты абсолютно права, у нее же на лице написано какое-то психическое отклонение!

– Тая, ты можешь убавить звук? Орешь на весь вагон.

– У меня эмоции, я с ними не справляюсь. Да, помнишь, Горбачев говорил, что мама этого симпампусика говорила…

– Я помню, кто чего говорил.

– Интересно, она всегда была «с приветом» или двинулась в последнее время?

– Позвоним Славе, договоримся о встрече и всё у него выспросим.

Честно признаться, когда я очень сильно хочу есть, мне довольно сложно рассуждать на тему чужих психических отклонений, а есть мне хотелось сильнее некуда. А еще, когда я голодная, я ужасно злая…

– Рязанский проспект, – сообщили динамики.

О, какое счастье, следующая наша! Сразу еды куплю! Много! Так… стоп. На что же я ее куплю? Последние денежные средства потрачены на пивной наперсток в «Констанции»…

– Тая, у тебя деньги есть?

– А что? – она оторвалась от пристального изучения снимка. Кажется, она уже и понюхала, и на зуб попробовала эту несчастную фоту.

– Продуктов питания бы купить.

– Купим, не боись. Ты знаешь, я вот еще чего думаю…

– Таюш, – тихонько взвыла я, – давай домой попадем, съедим чего-нибудь, а потом я с наслаждением выслушаю все твои соображения.

Вот ведь человек какой, то ничего делать не заставишь, то остановить невозможно. – Выхино. Конечная, поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны.

Ой, а нам дальше и не надо.

В магазинчике у автобусной остановки затарились продуктами и поспешно запрыгнули в очень кстати подошедшую маршрутку.

– Сейчас домой придем и сразу же позвоню Конякину, отпрошусь на неопределенный срок и заживу припеваючи, – мечтала я, стараясь не смотреть в сторону толстого дядьки с пакетом, сидевшего напротив. Из пакета доносился душераздирающий аромат курицы гриль. На мою зверски голодную психику это действовало разрушительно.

– Это правильно, это верно, – кивнула Тая, – и работать, и расследовать Ирины завороты, право скажем, чересчур.

– Вот и я о том же. Нет, все-таки в расследованиях есть ощутимая польза – не надо чуть свет вставать, тащиться на работу и выматывать последние нервы.

Интересно, дядя с грилем далеко едет или сойдет скоро? Пока я не сошла с ума от его курицы… очень, очень вкусной горячей курицы… любопытно, она в лаваш завернута или так, просто? Лучше, конечно, когда в лаваш…

– Уважаемый! – крикнула Тайка водителю. – На повороте остановите! Сена, идем, чего ты застыла?

Мы покинули маршрутное такси, а дядя с грилем поехал дальше.

Как только я открыла дверь квартиры, как навстречу вылетел мой драгоценный песик – девяносто четырех килограммовый сенбернар Лаврентий.

– Здравствуй, здравствуй, цыпочка моя, – Тая погладила его красивую расписную мордуленцию, – ну-ка, дай нам пройти.

– Таюш, ты не могла бы вывести его прогуляться? Я такая голодная, просто жуть, как-то слишком уж быстро проскочила кафешная еда. Прогуляешь? А я пока стол накрою.

– Конечно, какие вопросы. – Тая повесила свою сумочку на крючок коридорной вешалки. – Лаврик, одевайся, идем гулять.

Пес радостно бросился к своему ошейнику с поводком.

Закрыв за ними дверь, я направилась на кухню. Выложив на стол пачку макарон, фарш, хлеб, пакет пельменей, кетчуп и майонез, я спешно принялась мастерить макароны по-флотски. Пока кирпичик фарша оттаивал на сковороде, я посмотрела на часы, принесла на кухню телефон и набрала номер родимой редакции, решив поскорее покончить с таким крайне неприятным делом, как общение с Конякиным.

– Да! – гавкнула трубка голосом начальства.

– Станислав Станиславович, это Сена, – зачастила я. – Тут такое вырисовывается! Мне поручили расследование одного крайне интересного дела! Замешана ужасная секта…

– На работу ходить будешь! – отрезал С. С.

– Но послушайте же меня! Это расследование наш шанс повторить грандиозный успех репортажа о «Bella Donna»! Неужели вы…

– У нас номер горит! В следующую пятницу сдавать, а материал еще не весь готов! Твой, между прочим, материал, Сена! На сорок семь, двенадцать и двадцать две строки!

Я скорбно ковыряла ножиком мерзлый фарш, стараясь не разрыдаться.

– Впрочем, – продолжил Конякин, видать, как следует, обдумав перспективы моего нового репортажа, – если сможешь писать быстро, буду отпускать тебя после обеда, расследуй на здоровье. Устраивает?

– Ага… – сдавленно ответила я, кромсая ножом подтаявший фарш. – До свидания.