Дарья Калинина: Гетера с лимонами

– Верно. Антону было необходимо, чтобы эти преступления широко освещались в прессе.

– Вот урод!

– Антон выдавал Батистову информацию по капле. Приносил ему газеты, в которых сообщались новые подробности об этих убийствах. Намекал. Подготавливал. Запугивал. И бедный Батистов уже сам не знал, чему верить и что думать.

– Удивительно, как он вовсе с ума не сошел!

– По его словам, последнее время, когда начались эти убийства, он жил в постоянном страхе. Антон не скрыл от него, что погибают люди – друзья тех, кто помогал им в организации побега Клестова. Наоборот, Антон ежедневно запугивал Батистова. Говорил, что этот кто-то взялся мстить за смерть Клестова. Строил множество предположений, одно фантастичнее другого.

– Но он добился своего. Батистов вынырнул из пучины отчаяния. Но одновременно с ним принялся искать ответ на загадку. Кто же убийца этих людей? Кто тот таинственный мститель? Кому понадобилось ворошить прошлое и снова трепать имя Неонила?

– И он не подозревал, что убийца все время находится рядом с ним?

– Он клянется, что не подозревал. И когда Антон появился возле них с Удавом и принялся стрелять в них из пистолета, для Батистова это стало настоящим шоком. Лучший друг пытается убить его! Застрелить! Из пистолета!

Это стало для Батистова последней каплей. Он окончательно вынырнул из пучины.

– Так что от его былой депрессии не осталось и следа. Домой он теперь приходит только для того, чтобы переночевать. А целыми днями работает, набирая новые музыкальные коллективы. И вербуя старых соратников. И вообще, весь в кипучей деятельности.

Но в этой истории были и другие лица. И, вспомнив про них, Мариша спросила:

– А родители Кирилла получат теперь его наследство?

– Учитывая, что отец Кирилла и его умерший дядя – это родные братья, думаю, что да.

– Очень рады за них.

– Они неплохие люди.

– Только очень уж любят выпить.

– Ничего, десять миллионов долларов они могут пропивать очень долго.

Пятаков изумленно уставился на Маришу:

– Какие десять миллионов долларов? Наследство их дяди Бори исчисляется в рублях.

– Десять миллионов рублей? – не поверила Мариша своим ушам. – И из-за этих денег был убит Кирилл?

– Может быть, даже меньше. Сами понимаете, уплата налогов и все такое прочее. Конечная сумма, которую получат родители Кирилла, существенно меньше.

Почему-то подругам после этих слов следователя стало очень грустно. Даже убийства Антона выглядели не так пошло. Все-таки человек старался во имя большой любви. Или того чувства, которое он принимал за любовь. А тут!.. Какие-то несколько миллионов рублей на одной чаше весов и человеческая жизнь на другой. Нет, никакой жалости подруги к преступницам не чувствовали. Если честно, то и Антона им не было жаль ни капли.

Было жаль полковника и Славу Горбунова, которые погибли ни за что ни про что. Девушки так и сказали Пятакову.

– Понимаю, – наклонил он голову. – Ну, мне пора.

– Уже?!

– Что поделаешь, служба.

Почему-то Марише казалось, что Пятаков немного лукавит. Служба службой, но если бы она была одна, то он бы точно задержался. И про службу даже не вспомнил. А вот увидел Инну, и поди же ты! Служба какая-то у него образовалась. Точно, решил слинять. Поел, попил – и до свидания!

Но у дверей Пятакова ожидал еще один сюрприз. Впрочем, не его одного. Провожая Пятакова, Мариша открыла дверь и ахнула. На пороге стоял Евдоким.

– Ой! Привет!

Мариша не знала, что ей и делать. И как он ее нашел? Ах да! Он так надоел ей звонками и расспросами о подробностях их общего расследования, что она сама сказала ему приходить сегодня. Хотела, чтобы он услышал лично от Пятакова, чем закончилась эта история. И отстал бы наконец от нее.

– Привет, – произнес Евдоким, с недоумением разглядывая следователя, замершего на пороге. – Мне заходить?

– Заходи.

Евдоким послушно переступил порог. А Мариша повернулась к следователю:

– Ну, пока? Ты собирался уходить.

– Знаешь, а мне на службу не так уж и срочно, – задумчиво глядя вслед скрывшемуся на кухне Евдокиму, произнес следователь. – Пожалуй, если ты не против, то я мог бы посидеть у тебя еще немного.

– Отлично. Тогда раздевайся и проходи.

И тут позади Мариши раздался подозрительный шорох. А потом знакомый голос спросил:

– Кому это ты говоришь «раздевайся и проходи»?

Мариша оглянулась. И ноги у нее буквально подкосились. В дверном проеме, занимая его почти целиком, стоял ее любимый муж. С сумкой на плече, с небритой щетиной на лице, но живой! Невредимый! Вернулся!