Дарья Калинина - Гетера с лимонами

Удав смотрел на них, не веря в свое счастье. Он жив! Он все-таки остался жив. И тут же чувство долга взяло верх над эйфорией. А как там Батистов? Что с ним?

Стоило Удаву подумать о продюсере, как тот зашевелился под ним и жалобно застонал. Удав попытался подвинуться, чтобы дать Батистову свободу, в которой тот явно нуждался, но в ту же секунду его руку пронзила жуткая боль. И Удав даже зубы стиснул, чтобы не заорать.

– Дьявол! – вырвалось у него. – Он меня все-таки подстрелил!

А возле упавшего преступника шла борьба. Оперативникам никак не удавалось отнять у того пистолет. И прозвучало еще два выстрела, к счастью, не задевших никого из окружающих. Кое-как изловчившись, Удав умудрился приподняться. Батистов лежал на земле и жалобно смотрел на Удава.

– Как ты, котик?

– Фигово, – искренне отозвался Удав. – Плечо болит.

– Тебя ранили!

– Ну, так!

– Мерзавец стрелял и в меня тоже! – возмущенно воскликнул Батистов. – Не ожидал от него такого! Не ожидал!

– Так ты знаешь преступника? – изумился Удав.

– Конечно! А ты разве не понял, кто это был?

Не вдаваясь в подробности, Удав выпалил:

– Кто? Кто был тот гад, что стрелял в нас?

– Это был Антон, – ответил Батистов и недоуменно пожал плечами. – Мой лучший друг.

А Удав, услышав это имя, внезапно ощутил дурноту и головокружение. Перед глазами все внезапно поплыло, и надвинулась тьма. Последнее, что услышал Удав, почти теряя сознание, был крик Батистова:

– Вызовите кто-нибудь врача. Человеку плохо! Ваня, милый, не умирай! Держись! Только держись! Ради меня!

Может быть, Удав бы и не потерял сознание. Но тут Батистов схватил Удава за руку. Удав хотел сказать ему, что это его раненая рука, что трогать ее не нужно, очень она болит. Но Батистов уже прижал руку Удава к своей груди. И от резкой боли, пронзившей все его существо, Удав моментально потерял сознание.

Преступник был пойман. Но расследование было еще впереди. Опытные оперативники только разводили руками, слушая показания задержанного. Такое преступление случилось на их памяти впервые. Чего только тут не было намешано! И страсть, и ненависть, и дикая, прямо-таки лютая злоба этого человека ко всем окружающим. Ко всем, кто в той или иной мере претендовал на внимание его Аркаши.

Сам Батистов о чувствах, снедающих его друга, даже не подозревал. Как все эгоистичные люди, он умел видеть в окружающих лишь то, что было выгодно и приятно ему самому. Конечно, он знал, что Антон очень сильно привязан к нему. Но вот о глубине этой привязанности он предпочитал не задумываться.

– Конечно, я понимал, что Антон сильно ревнует меня к Нилу, – только и сказал по этому поводу Батистов. – Но ведь и я сам ревновал Нила к его Изабелле. И что с того? Мне и в голову не могло прийти убить бедную девочку. Мне было ее искренне жаль. Я бы очень хотел, чтобы она излечилась от своей наркозависимости. Но, увы, это было невозможно. И я страдал молча.

Он страдал. Неонил страдал. Белла тоже по-своему страдала. И Антон страдал тоже. Но из них четверых страдающих почему-то на преступление решился только он один. Почему?

Увы, на этот вопрос мог бы ответить только сам Антон. А он пока молчал. И молчал до тех пор, пока на свидание к нему не пришел Аркадий Батистов. То есть сам бы он ни за что не пришел. Не хотел видеть человека – когда-то своего лучшего друга, а теперь предателя, стрелявшего в него самого и в его дорогого Ванечку. Но Батистова уговорил выписавшийся из больницы Удав.

– Пока этот гад не сядет за решетку за все свои преступления, я не смогу быть счастлив! – умолял он Батистова, нежно заглядывая тому в глаза. – Поговори с ним. Уговори признаться во всех своих грехах.

Удав выглядел все еще очень бледно. Хотя рана и не угрожала его жизни, но он потерял много крови. И выглядел не ахти. Во всяком случае, Батистов его видом впечатлился. И тут же помчался в СИЗО, где находился Антон.

О чем говорили эти двое людей, так плотно запутавшихся в своих отношениях любовь – ненависть, не знал никто из оперативников. Но после ухода Батистова преступник внезапно заявил, что хочет дать показания. Его немедленно проводили к Пятакову. И Антон начал рассказывать о том, в каком аду жил все последние годы.

То, о чем он поведал следователю, подруги узнали лишь на следующий день. Пятаков лично нанес визит Марише. И, протиснувшись мимо двух огромных чемоданов Смайла, которые Мариша как сложила неделю назад, так до сих пор и не удосужилась перетащить назад по шкафам, приветствовал обеих подруг, отсалютовав им бутылкой шампанского.