Вера Иванова - Кто поедет в Сингапур?

Я густо покраснела: возразить было нечего.

– А почему ты не пришла за гаражи? – спросила Танюсик.

– Заболела. Как раз вчера. С утра зашла в наш подъезд и бросила Сашуле в почтовый ящик письмо. А потом почувствовала себя плохо. Голова разболелась, затошнило... Еле домой доползла. Оказалось, у меня температура поднялась.

– А сейчас-то ты как? – участливо спросила Танюсик.

– Вроде ничего. Температура упала. Ивините, что втянула вас в это... И вообще, за все извините...

– А ты давно боулдерингом занимаешься? – поинтересовался Миша.

– Месяц. Но мне так нравится! Ни за что не брошу, хотя родители не в восторге от того, что я на скалодром хожу.

– А зачем надо было врать? Почему ты на радио сразу своим именем не назвалась? – спросил Брыкало. – Ну, когда викторину выиграла.

– В тот день я должна была сразу после школы идти на сольфеджио. Вы же знаете, я в музыкалке учусь, родители заставили, а я это сольфеджио просто ненавижу! И я решила вместо сольфеджио остаться в школе: надо было журнал заполнить, страничку с личными данными учеников. Ну, а у меня в плеере всегда радио «Зацепись» включено, и тут как раз – викторина. Я с мобильного им набрала и сразу же дозвонилась, представляете! На все вопросы правильно ответила, даже сама не ожидала! А потом у меня спросили мое имя и адрес... И я испугалась, что до родителей может дойти, что я вместо музыкальной школы слушала «Зацепись» и на вопросы отвечала. Они мне не разрешают эту волну слушать, считают, что скалолазание меня от учебы и музыки отвлекает. К тому же отец такой въедливый, он обязательно сопоставил бы время передачи с моим расписанием и выяснил бы, что я не только запрещенное радио слушала, но и сольфеджио прогуляла. Короче, я струсила и назвала первое попавшееся имя – то, которое как раз в журнал записывала. Это была Александра Алешина... И адрес под рукой оказался... Вот так все и вышло.

– Сольфеджио – тоже хорошее слово... Для теста на интеллект, – задумчиво прокомментировал ее рассказ неисправимый Смыш.

А я, вздохнув, протянула Кире сиреневую папочку:

– Владей! Это теперь твое. Завтра мы позвоним на радиостанцию и все уладим.

– А вдруг не получится? – жалобно пролепетала староста.

– Не боись! У нас теперь в шоу-бизнесе своя рука имеется! – твердо сказала я, помахав визитками Сергея и Тимы. – Только с предками ты сама все улаживай, чтобы тебя отпустили.

– Да с ними-то я разберусь! – радостно воскликнула Кира. – Заморочу им головы так, что они решат, что я не в Сингапур еду, а в деревню Дюевку, к тете Нюре. Мне по вранью звание мастера спорта можно давать!

Вот тебе и красавица-староста-отличница! Мы во все глаза смотрели на Киру, поражаясь скрытым чертам ее натуры. Вот так иногда думаешь, что хорошо знаешь человека, а у него за душой такое... Мало не покажется!

– Ладно, пойду, доболею, а то голова все-таки трещит еще, – сказала Кира. – Спасибо вам за все!

– Ой, Кира, погоди... Я давно хочу спросить – что у тебя за духи? Совершенно незнакомый запах... – остановила ее я.

– Да это «Элизабет», мне из Польши привезли, у нас такие не продаются!

Вот так моя коллекция запахов пополнилась еще одним ароматом. Я смотрела старосте вслед и думала, что на этом белая полоса моей жизни окончательно завершилась. И не ошиблась: едва Кира ушла, как подруга обратила на меня грозный взгляд и произнесла:

– А теперь вкладывай про бусину! И не вздумай увиливать!

В этот вечер мне досталось по полной. Вначале от Танюсика: пришлось поведать ей о приключении с ее бусами. Потом от родителей, поджидавших меня дома. Когда я вышла из лифта, мама стояла на пороге с дневником в руках, и глаза ее действительно «швыряли яростные молнии». Мне попало за все: за двойки, за замечания, за записку, за прогулки неизвестно где... И даже за лосины, которые я выудила у мамы из шкафа! Оказалось, она приберегла их мне в подарок на день рождения...

Это был тяжелый вечер, но странно – слез и огорчений было не так много, как обычно. Я как будто смотрела на происходящее со стороны, с высоты своего нового жизненного опыта, и понимала, что получаю по заслугам, а раз так – какой смысл реветь? Поплакав, я совершенно искренне раскаялась, попросила у родителей прощения и пообещала, что впредь буду паинькой... Настолько, насколько это вообще возможно при моем характере.

К десяти вечера наши мирные переговоры завершились, и я впервые за эти дни поняла, что наконец-то сумею выспаться.