Вера Иванова - Кто поедет в Сингапур?

– Сейчас увидишь! – ответил он, поправляя пиджак и приглаживая волосы.

– Как перед концертом... – прошептала Танюсик и оказалась права.

Окинув взглядом уходящие ввысь бетонные своды, Сергей набрал в грудь воздуху и... запел! Это была новая, совершенно незнакомая песня – но такая красивая, что окружающий мир начал преображаться. Голос его, постепенно усиливаясь, дошел до самых высоких нот, откатился от стен и разнесся по всему огромному зданию, превращая его в гулкий концертный зал.

И в ответ – о, этот момент я не забуду никогда в жизни! – раздался другой голос. Он шел из дальнего, противоположного угла парковки и вначале был таким слабым и прерывистым, что мы не сразу узнали его. Но постепенно он окреп, налился мощью и сплелся с голосом Сергея – теперь они пели дуэтом, и это было так восхитительно, что не осталось никаких сомнений, КТО пел в другом конце здания. Тима. Милан. Пропавший певец. Который наконец нашелся!

От избытка чувств мы с Танюсиком расплакались, а потом вместе с остальными бросились на этот волшебный голос – он вел нас, как маяк или путеводная звезда. Не разбирая дороги, мы мчались на зов, пока не оказались около огромной металлической двери, которая, к счастью, была закрыта только на три громадных засова. Но разве могли эти жалкие запоры устоять перед могучими усилиями вошедших в азарт спасателей! Несколько мощных движений – и вот уже пленник на свободе, он выходит из кромешной тьмы и стоит перед нами, целый и невредимый, и щурится от света. Он выглядит уставшим и измученным, вокруг его глаз залегли темные круги, однако на лице сияет улыбка, и первые слова, с которыми он обращается к нам, это:

– Ну и как вам песня? Это премьера, вы – самые первые слушатели!

Под наши восторженные вопли Тима с Сергеем обнимаются, и освобожденный пленник с жаром благодарит своего спасителя. Однако Сергей качает головой и указывает на нас:

– Все овации – этой четверке. Честно говоря, я вообще пока что ничего не понимаю.

И тогда Тима обратился к нам. Я никогда не забуду этих слов, я запишу их в дневник – или нет, повешу из на стенку, в рамочке:

– Ребята, огромное спасибо за все! Я теперь ваш должник. И песню, которую вы только что слышали, нашу новую песню, я посвящаю вам.

– Присоединяюсь, – кивнул Сергей, и оба певца пожали нам руки.

Это было так торжественно и серьезно, что я забыла, где нахожусь. Исчезли серые бетонные стены недостроенного пустынного здания, испарились груды щебня и строительного мусора. Мы с друзьями стояли на пьедестале почета и под Самую Главную Песню Тимы и Сергея получали первую в жизни золотую медаль. Или нет, даже орден... Или... или... Звезду Героя!

Однако следующий вопрос Тимы быстро вернул нас на землю:

– Народ, у вас пожевать ничего не найдется? Двое суток без крошки во рту!

– Ой, конечно!

Мы зашарили по карманам, выуживая то, что прихватили с фуршета фотовыставки: Танюсик – шоколадную конфету, я – яблоко, Брыкало – полбутылки газировки, а Смыш – два бутерброда с красной рыбой, завернутых в салфетку.

– Ого! Гениально! Ну вот, теперь я полностью счастлив, – Тима сел на ящик, но тут же вскочил, как ошпаренный: – Серега! А запись?! Мы еще успеваем на студию?!

– Не волнуйся, все в порядке. Я сообщил им о форс-мажоре, они ждут нас завтра, – успокоил его Сергей, и Тима набросился на еду.

А потом – ой, то, что произошло потом, было настолько невероятно, что я и сейчас иногда не верю, когда вспоминаю.

Посмотрев на жующего Тиму, Танюсик вздохнула и тихонько спросила:

– Сашуля, у тебя больше нигде ничего не завалялось?

Не особенно надеясь на успех, я снова полезла в карманы. Но справа неожиданно обнаружилась дырка, через которую я выудила завалившуюся за подкладку конфетку – еще с того, первого, бального фуршета.

– Твое счастье! – протянула я добычу Танюсику. – Пожуй и успокойся.

Повеселевшая подружка благодарно кивнула, развернула фантик и отправила карамельку в рот. И тут же выплюнула ее со словами:

– Что ты мне подсунула?! Стекляшку какую-то!

Мы с изумлением уставились на валявшуюся в пыли прозрачную зеленую виноградину.

– Что это? – спросила подруга. – Откуда?

– Понятия не имею... Какая-то странная... Но до чего же красивая!

Гладкие грани «виноградины» вспыхивали зелеными бликами. В ее густой глубине словно бы притаилась какая-то тайна. Казалось, самавечность взглянула на нас мерцающими зелеными глазами...

А потом Танюсик осторожно подняла странную конфету, поднесла ее к глазам... И, ахнув, осела на ящик.