Валентина Андреева - Крестовый поход в лабиринт

Блин уже давно расползся на части, но подругу это не остановило. Она выловила из своей чашки ошметки и, не прерывая говорильни, переложила их в мою. Я немедленно встала и отправила этот дикий замес в мусорное ведро. Возвращаясь к столу, углядела через окно толпу мужиков, возглавляемую Дмитрием Николаевичем. Вся орава толпилась у Наташкиной калитки.

Утро понедельника не радовало. Во-первых, потому что слишком раннее, а во-вторых, слишком прохладное для предстоящего жаркого дня. Исключительно из собственного дурацкого упрямства я дрожала в холодной машине в одном легком платьице в ожидании, пока муж наконец прекратит общение с коллегой по телефону с самого доступного для мобильной связи места – крыльца. Не надо было лезть на рожон и доказывать, что теплая кофта, которую он мне накинул на плечи уже на выходе, в такую жару абсолютно не нужна. Беда в том, что он проявил свою заботу с небольшим, но надоевшим комментарием: «Ты не предусмотрительна!» Да разве можно все предусмотреть? Наша бабуля, например, предусматривала вернуться на дачу вчера вечером, а приедет только сегодня днем. Мы так и не успели обменяться с ней мнениями о текущих событиях в нашем семейном клане.

Наташка сорвалась домой в воскресенье сразу после того, как ей коллективно починили калитку. Около восьми вечера. Раньше не получалось – сначала не могли найти сварочный аппарат, потом электроды, а в конце концов и самого сварщика. Когда объявился специалист, выяснилось, что кто-то нечаянно унес электроды. Пока их искали, сварщик ушел «перекусить». Вернулся, когда все, что надо, уже было приварено пенсионером-любителем Серафимычем.

Покидать дачные просторы совершенно не хотелось. Если Наташка и вправду уволится с работы, свихнусь от зависти. Самое удобное для этого развеселого мероприятия время – утренние часы рабочих дней.

– Ты забыла на крыльце свою кофту.

Через открытое окно мне на колени шлепнулся черный шерстяной комок.

– Совсем необязательно тащить ее в кабинет. Оставишь в машине. – Димка похлопал себя по карманам. – Кажется, все взял. Звонил Соловьев, сложного больного по «скорой» доставили. Ч-черт! Не люблю внеплановые операции по понедельникам!

«Как их можно вообще любить? – удивилась я про себя. – И плановые, и сверхплановые… Независимо от дней недели», а вслух сказала:

– Может быть, все еще обойдется… Димочка, давай не будем говорить следователю, что выловили Ромика. Все равно он сбежал. Где гарантия, что не заподозрят нас в содействии?

– Ах, вот ты о чем! Я думал, мне сочувствуешь. У меня в отношении этого юнца другое мнение. Боюсь только, времени для разговоров не будет. В моем мобильнике номер следователя, Линьков его фамилия. Перенеси к себе и позвони ему сама, расскажешь, чем все обернулось, чтобы не висело лишним грузом на совести. Только обязательно позвони. Вы с Натальей не учитываете одного: если Романа задержат и он первым сообщит о принудительной экскурсии к нам на дачи, потом будет трудно оправдать наше по этому поводу молчание.

– Димка, ты такой умница! – восхитилась я. – И, как всегда, прав.

Муж скромно промолчал, я скромно потупилась, радуясь теплу вновь обретенной кофты.

Следователю я позвонила первым делом. И огорчила его полной бессловестностью Ромика, пояснив, что парень «проглотил язык» явно от страха. Молчание ягненка. До сих пор не сталкивался с незнакомцами, решившими умереть именно у него дома, вот столкновение и оставило свои следы. Переживет юноша нервный стресс, оклемается и сразу объявится.

Константин Васильевич Линьков позволил себе выказать некоторое недоверие моим откровениям. Проще говоря, не поверил, что Роман все время пребывал с наглухо сжатыми зубами. А если и так, то в ответ на наши неизбежные вопросы должен был хотя бы промычать.

– Так он и мычал, – охотно согласилась я. – Только тогда, когда Наталья Николаевна предложила ему перекусить. Даже малым детям известно – сама баба Яга, прежде чем приступить к расспросам Ивана-царевича, была вынуждена его накормить, напоить и спать уложить. Кто ж знал, что закормленный Роман выспится уже к середине ночи и сбежит?

Скорее всего, Константин Васильевич стал следователем в самое ближайшее время после своего появления на свет. Русских народных сказок ему никто не читал. Из-за отсутствия к ним интереса с его стороны. Именно поэтому он и мне посоветовал их не рассказывать. Я не обиделась. Понедельник – такой день… Наверное, Линькову тоже не хотелось выходить на работу.