Валентина Андреева - Убойная стрела Амура

Чем дальше мы продвигались, как мотыльки на свет, – весьма быстро, кстати, – тем страшнее становилось. В свете мощного фонаря плясали причудливые тени. И этот театр теней создавал всего один Черный монах. Он явно не бездельничал, пытаясь отыскать в нише заветный камень.

Юрий Сергеевич перехватил меня довольно ловко. Во всяком случае, я устояла на ногах. Наташка остановилась сама. Разговаривать было нельзя, даже шепотом. И я быстренько поведала следователю о своих планах жестами. Ну разве можно быть виноватой в том, что очередная догадка возникла стихийно – как обстоятельство непреодолимой силы. И оно требовало внести срочные изменения в план задержания убийцы. К моему удивлению, меня поняли. Мало того, чуть придержав, слегка подтолкнули вперед. Я даже не успела передать остатки своего тепла камням под ногами. Бесшумно выступила на середину проема, ведущего в прямоугольное углубление, и увидела спину Черного монаха, задумчиво изучающего правый верхний угол ниши. Мощный фонарь стоял на полу и направленно освещал торчавшие в углу ржавые остатки крюка. Картина находилась у монаха под мышкой.

– Я вам помогу, Алла Вячеславовна, – стараясь унять дрожь в голосе, сообщила я спине монаха.

Мое предложение, подхваченное эхом не сразу заглохло. Врачиха молниеносно развернулась, клобук при этом еще больше нахлобучился на лицо. Впрочем, она его тут же откинула. Честно говоря, я думала, что она испугается, но не до такой же степени, чтобы шарахнуть меня фонариком по голове. Перехватив картину в левую руку и не выпуская меня из вида, хотя смотреть там было не на что – трясущаяся босячка в ночной пижаме, правой рукой женщина тянулась к своему мощному светильнику. Я быстро отступила на пару шагов и заявила:

– Мне известно, где лежит клад. Предлагаю вариант «пятьдесят на пятьдесят».

Алла Вячеславовна долго изучала мою физиономию. Или мне так показалось?

– Хорошо, – наконец выдавила она из себя. – И говори тише. Как тебя угораздило додуматься?

– До места расположения тайника или до того, что вы главное и единственное действующее лицо в смертельном спектакле?

– На, накинь на себя, а то умрешь от воспаления легких, не воспользовавшись результатами своего открытия, – насмешливо сказала женщина и, артистично скинув с себя монашеское одеяние, бросила его мне. – Начни с того, как ты вышла на меня?

«Ну да! – подумала я. – Если начать с демонстрации тайника, она прихлопнет меня как муху сразу после его показа, так и не узнав ответ на свой вопрос». А вслух, путаясь в объемном одеянии, поведала:

– Вы каким-то образом узнали о тайнике в подземелье от Горбенко Романа Ильича.

– Правильно, это мой бывший муж.

– Совсем бывший… – вздохнула я, переминаясь с ноги на ногу и стараясь наступить на ткань нового прикида, все ногам потеплее. – Ключом к тайнику являлась картина, точнее, тот ее фрагмент, который изображает злого Купидона с явно изуродованным луком. Кстати, этот фрагмент был дописан Черным монахом перед смертью. А зачем вы убили своего бывшего мужа? Не хотели делиться с алкоголиком?

– Я обследовала все подземелье. Буквально по камушку, – тоже вздохнула Алла Вячеславовна. – Скорее всего, картину надо повесить на ту железку, что торчит наверху. В правом углу. И бывшего мужа я не убивала. Хотя следовало бы. Он рассказал о кладе своему приятелю Потапову, но, переспав с ним, я выяснила, что Венечка в существование клада не верит. Ему было важнее выгодно продать саму картину. Прямо Потапов об этом не сказал, но я все правильно поняла и получила истинное удовольствие от той мышиной возни с картиной, которую устроили Вероника и Кречетникова. К сожалению, Вениамин всерьез взялся за решение проблемы с продажей полотна. Я не была готова к такой его прыти – еще не закончила простукивать стены. Работа сложная, в ночные часы… Я пыталась вразумить Веню – бесполезно. Мало того, он стал меня шантажировать, грозился рассказать Кречетниковой о моем браке с Романом и истинных целях пребывания здесь. Кроме того, Веня притащил покупателя. Выхода не было, пришлось сделать инъекцию одного препарата. Помимо его воли. Он так и не успел выслушать мою исповедь о неразделенной к нему любви. – Женщина усмехнулась. – Я ему послала эсэмэску от имени одной знакомой, встрече с которой он будет безумно рад. И едва не умертвила одним своим видом, явившись в обличье Черного монаха. Вениамин отличался мнительностью. Не сразу понял, что «одна знакомая» – это я, а когда понял, явно расстроился, со злостью спросил, что за маскарад. Пришлось пояснить – как женщина, беспокоящаяся за чистоту своей репутации, вынуждена скрывать лицо. Кажется, он ничего не понял, когда я его обняла, и только после инъекции вырвался и сделал попытку убежать.