Елена Логунова - Кукиш с икоркой

Над стеклянным подъездом пристройки-перемычки загадочно зеленели буквы вывески: «КК».

– Что значит «КК»? – резко затормозив, сердито спросила Ирка. – Как это расшифровывается? Клуб Камикадзе? Куклуксклановцы Кубани? Компания Кретинов?

Как-то сразу чувствовалось, что ее мнение о Неотвязном типе сделалось хуже некуда.

– Может, просто Красный Крест? – предположила я. – Похоже, это какое-то медицинское учреждение.

На правом краю вывески имелось рельефное изображение широкой рюмки, туго обвитой запойной зеленой змеей.

– Кубло Кобр? – Подруга тут же придумала новый вариант. – Или Конфедерация Кровососов?

Я успела подняться на крыльцо и уже оттуда ответила:

– Нет, всего-навсего «Клиника «Камелия».

– Клиника чего? В смысле, какая? – Ирка все никак не могла остановиться. – Кто лечится в этой «Клинике «Камелия»? Клинические Камелионы? То есть хамелеоны? Вроде моего Неотвязного, который прикидывался поклонником, а оказался злокозненным психом?

– Слушай, отстань! Откуда мне знать, кто тут лечится и от чего? – рассердилась я. – Сейчас зайдем внутрь и все выясним!

Мы вошли и оказались в небольшой комнате неправильной формы. За скругленным углом начинался коридор со множеством дверей.

– Здравствуйте, чем могу вам помочь? – Из-за высокой стойки показалась симпатичная девушка в белом халате до колен и аккуратной шапочке.

Ирка оглядела барышню с одобрением. Моя подруга убеждена, что медицинские заведения, где в регистратуре работают длинноногие девчонки в суперкоротких приталенных халатиках, надетых прямо на белье, не заслуживают никакого доверия. Пациентов должна встречать уютного вида тетушка или такая вот приветливая барышня, в манерах которой нет и намека на кокетство. Вдобавок у этой девушки были круглые строгие очки, вызывающие в памяти милый сердцу образ Гарри Поттера.

Ирка как примагниченная потянулась к стойке. Я выглянула в коридор. Он был пуст. Интересно, куда подевался Неотвязный?

– Куда же он пошел со своими гвоздиками? – Я и не заметила, что сказала это вслух.

Тихо скрипнув, в коридоре притворилась дверь, частично закрывавшая мне обзор. В простенке между дверьми стояла бабуля в синем бязевом халате и резиновых перчатках. В одной руке у нее была кисточка, в другой – детское ведерко с водоэмульсионной краской, которую я узнала по запаху. Не так давно в нашей квартире был ремонт, воспоминания о котором не скоро изгладятся из моей памяти.

– Хто с цветами, тот на прощанье пошел, – с готовностью подсказала мне бабуля, тщательно замазывая белым одной ей видимое пятнышко на стене. – Ты, детка, ходь туда!

Добрая бабушка показала пальцем себе под ноги и для пущей понятности притопнула по плитке чувяком с меховой оторочкой.

– В преисподнюю, что ли? – ляпнула я, прекрасно помня, что мы находимся на первом этаже.

– В какую преисподнюю, что ты, грех такое говорить! – Бабуля перекрестилась кисточкой. – Георгию Палычу прямая дорога в рай, он такой доктор был – от бога! Ты туда иди, а потом вниз.

Нянечка махнула кистью в дальний конец коридора. Я оглянулась на Ирку. Подружка увлеченно общалась с милой девушкой за стойкой. Решив, что в случае необходимости я звякну ей на мобильник, я пошла в направлении, указанном нянечкой-маляршей.

В конце коридора обнаружилась лестница. Я зашагала вниз и пересчитала ногами ступеньки двух лестничных маршей. Выяснилось, что здание построили с перепадом горизонта, так что с фасадной стороны оно оказалось четырехэтажным, а с тыльной – пяти. Нижний уровень по площади был вполовину меньше и выходил на параллельную улицу.

Вероятно, обычно это помещение использовалось как гараж, но сегодня его превратили в траурный зал. Белые стены были задрапированы черным крепом, на возвышении стоял закрытый гроб. Звучала торжественная и печальная музыка, со двора в помещение то и дело заходили люди с цветами, некоторые были в трауре. На стене в траурной окантовке висела большая, очень хорошая фотография усопшего. Это был выразительный портрет врача, хирурга, сделанный в операционной. В кадре было лицо доктора, снятое крупно: видны только стерильная маска, нижний край шапочки и между ними – изумительные ясные глаза, взгляд одновременно отрешенный и сосредоточенный…

В динамиках чей-то приглушенный печальный голос рассказывал о жизненном пути покойного. Я узнала, что Георгий Павлович Локтев – профессор, академик, заслуженный врач – был чрезвычайно талантливым хирургом. Слушать дальше мне помешал телефонный звонок.