Дмитрий Щеглов - Лапти болотного князя

– А как же я?

Вопрос предполагал ее участие в фильме. Мой дружок остановился.

– Но ты же не просишься никуда, даже в массовку.

– Как не прошусь, прошусь!

Так, как оглядел Данила Настю, только барышники оглядывают на ярмарке коня, с ног до головы. Он, только что не похлопал ее по крупу, и в рот пальцем не залез, оглядывая зубы.

– Ладно, на побирушку потянешь. Я с Михалычем поговорю. Жди нас…Одна не ешь…Через час вернемся… И деньги гони, сто пятьдесят рублей.

– У родителей сейчас спрошу! – обрадовалась, еще одна внезапно поглупевшая любительница кино.

Запыхавшаяся, она вернулась с тремя пятидесятирублевыми купюрами в руках.

– На взятку?

– Догадливая.

Я думал, что он меня потянет сейчас в гостиницу, где остановилась киногруппа. А у него созрел свой гениальный план внедрения в чужой фильм. Предвосхищая мой вопрос о наших ближайших намерениях, он заявил:

– Делать сейчас там нечего, у этих жалких…как их…

– Комедиантов?

– Дили…дили…

– Дилетантов?

– Ага!.. Видал ты Макс, чего им не хватает?

– Чего?

– Таких, как я и ты, талантов!

Торопливым шагом он летел впереди меня. Гостиница у нас была в другой стороне. Очередная идея фикс, или как в народе говорят, шлея под хвост, попала моему закадычному дружку. В артисты захотелось. Он поменялся буквально на глазах. Стал говорить в повелительном наклонении, его слова не допускали никакого истолкования. Он выражал твердую веру в свое предназначение повелевать в этой ситуации мною и предписывать мне правила поведения. Я с ужасом слушал план интеллектуальной авантюры моего приятеля.

– Вся беда наших кимедиантов состоит в том, что они берутся не за свое дело.

– Комедиантов!

– Я и говорю про них. У каждого самомнение, как будто любой из них, как минимум – Эйнштейн.

– Эйзенштейн!

– Им бы порнуху снимать, а они лезут на историю. Ты помнишь, мэр Князя спросил, что он будет пить? – Данила ехидно засмеялся, и удивительно похожим голосом скопировал приехавших артистов. – Вис…ски!..А Княгиня?…Конь…як!..Я думал, хоть главный режиссер будет человеком, но и он попросил себе…кофею! Тьфу! Бесовское отродие!.. Ну, ничего, мы им вправим вывихнутые мозги. Главное бы успеть!.. И Катьку на трон посадим! Вот посмотришь! На Катьку все клюют…Не зря ее ведь, Катенька красавица называют… А у нее на хвосте и мы, как родня, проскользнем, если по-другому не получится. Верь мне! Бабка говорит, я под счастливой звездой родился, как Суворов! Аж самому интересно, кем в конце жизни буду?

Он целенаправленно тащил меня на площадь. Ишь чего захотел, на чужом горбу въехать в рай. А понять моего дружка можно было. Наш городок, это тебе не Москва, где на каждом шагу университеты, музеи, театры, киностудии, банки, выставки, всякие прочее шоу и соблазны. Нахрапистому человеку пробиться в Москве ничего не стоит. Главное морду понаглей, имей. Другое дело наша «тьмутаракань». В кои годы приедет осколок цивилизации, и то собирается устроить кучу малу, чтобы набрать обычную массовку.

Данила не хуже меня и Насти знал, что завтра в девять часов начнется светопреставление перед гостиницей. Похоже, он когда-то имел драгоценный опыт с плачевным результатом, и вот что-то придумал, но пока молчит. Мы пересекли центральную площадь и нырнули в ворота вещевого рынка.

– Фу, слава богу, – с облегчением вздохнул мой приятель, – бабка на месте. А то когда надо, ее собаками не сыщешь.

Кого он имел в виду, я понял, когда мы подошли к древней старушке, которая торговала лаптями и берестяными туесками с корзинками.

– Здорово Меланья!

– Это ты Данилко, чего на спевки не ходишь? Без тебя скучно, нехдот никто не расскажет.

Мой дружок подозрительно оглянулся по сторонам, не слушает ли кто его разговор. Никому он не был нужен. Данила успокоился.

– Я что, вас старых клюшек развлекать нанимался? Как торговля идет?

– Стою, вот!

– И чё стоишь? Лежала бы себе на печи, грела старые кости!

– Милой, подожду до зимы. А сейчас я бы лучше в лес пошла, лыко драть!

– Ну и иди!

– А торговать кто будет? – в глазах у старушки появился живой интерес, вдруг компаньон в лице моего дружка объявился. Но Данила скучающе посмотрел на небо и неожиданно громко спросил:

– И много у тебя этой обутели?

– Целый короб. Еще корзинки и туески есть. С прошлого года остались. Корзинки еще хоть берут, а лапти не очень. Что делать с имя, не знаю?

– Щи хлебать!

– Чаво?

– Глухая тетеря! В Москве, говорю, вместо ложек в ресторанах лапти подают.