Дарья Донцова - Полет над гнездом индюшки

Измученная жарой, долгим сидением за столом и неудобной одеждой девочка повиновалась. Еле перебирая ногами, она добрела до Раисы и ткнулась лицом в ее щеку. Основная масса присутствующих, уже сильно подвыпивших, умилилась. На глазах дам, накачавшихся коньяком, появились слезы. Но я практически не пью, поэтому сохранила ясность ума. С моего места было отлично видно, как по лицу Раисы черной птицей скользнула ненависть. Но, понимая, что ее загнали в угол, сестра Роди растянула в улыбке рот и погладила Лизу по голове. Глаза Раи оставались колюче-холодными, и она, изображая ответный поцелуй, коснулась лица девочки не губами, а щекой.

По счастью, Алечки не было в комнате, они с Марусей отправились к нам домой. Очевидно, Саша предполагала еще устроить лобзание сестер, но эта затея провалилась.

Мне стало так гадко, гаже некуда. Не в силах больше находиться вместе со всеми, я выскочила из гостиной, поднялась в Нелину спальню и села на кровать. Наверное, следовало вообще уйти из этого дома, но силы покинули меня.

– Имей в виду, – донеслось из темноты, – тебе рассчитывать не на что!

Я открыла глаза и в первую секунду не поняла, где нахожусь: незнакомая, вычурная мебель, чересчур роскошная люстра…

– Лучше успокойся и отдай половину, все равно я своего добьюсь, – ответил голос Сашеньки.

В ту же секунду все стало на свои места. Я случайно заснула на кровати в спальне у Нели, гости, наверное, давным-давно разошлись. А в комнате Родиона, которая отделена от супружеской опочивальни маленьким санузлом, спорят Раиса и Саша, пытаясь разобраться со свалившимся на голову наследством.

Не желая подслушивать чужие скандалы, я тихонько встала и, взяв туфли в руки, босиком спустилась по лестнице. Дом казался пустым. Поминки завершились. Из гостиной раздавалось мерное гудение – прислуга приводила в порядок комнаты первого этажа. Я выбралась незамеченной во двор и побежала домой. Сырая трава противно скользила по ногам, и было довольно холодно, наверное, прошел дождь.

Наш дом, несмотря на поздний час, сиял огнями. Я удивилась, припустила быстрее, выскочила к калитке, распахнула ее и увидела машину «Скорой помощи», в которую как раз запихивали носилки. Зайка, Кеша, Ирка и Александр Михайлович толкались на пороге. Автомобиль с красным крестом понесся по дороге.

– Что случилось? – закричала я.

– Ты где была? – накинулась на меня Зайка.

– Лиза выпала из окна, – сообщил Кеша, – слава богу, жива.

– Попала на дерево, – суетливо принялась объяснять Ольга, – ветки самортизировали, врачи уверяют, что опасности для жизни нет!

– Где Саша? – спросил Аркадий. – Мы ее не нашли!

Я развернулась и побежала назад.

Остаток ночи и большую часть утра я провела вместе с Сашей в больнице. На нее было больно смотреть. Сначала она металась возле двери, ведущей в операционную, потом села на стул и уставилась на пол. Из ступора ее вывело появление врача, который заявил:

– У девочки довольно редкая, четвертая группа крови с отрицательным резусом, нам надо сделать переливание, вы можете стать донором?

Сашенька заломила руки.

– Господи, нет! У Лизочки группа крови отца! Она умрет, да?

– Не говорите глупостей, – вспылил врач и исчез.

Саша снова заметалась по коридору, потом внезапно остановилась у окна и твердо заявила:

– Если с Лизонькой что-нибудь случится, я выпрыгну отсюда не задумываясь! Мне без дочери жизни нет!

На всякий случай я оттащила ее от подоконника и велела:

– Не смей думать о плохом. Мысли имеют обыкновение материализовываться. Как скажешь – так и случится.

– Да, да, да, – закивала Саша, – правильно, Лизочка выздоровеет, она уже поправилась, вот, вижу, мы, красивые, богатые, идем по Ложкину…

Следующие два часа она, словно молитву, твердила эти фразы, не останавливаясь и не запинаясь. И с каждой «молитвой» мне становилось все тревожней.

Внезапно белые двери разошлись в стороны, показалась каталка, укрытая простыней.

– Умерла, – зашептала Саша.

Я вцепилась в подол ее платья.

– Нет-нет, видишь, медсестра капельницу несет.

– Что с Лизой? – кинулась к девушке Сашенька.

– Все вопросы к доктору, – сурово отрезала та и велела санитару: – Живей в лифт, на второй, в реанимацию.

– В реанимацию, – чуть не лишилась чувств Саша, – ей совсем плохо…

– Не волнуйся, – попыталась я успокоить несчастную мать, – в реанимацию всегда кладут после любой операции.

– А меня после аборта сразу в палату отвели, – прошептала Саша, глядя, как кабина с каталкой несется вниз.