Пьер Сувестр - Фантомас создатель королев

Энергично намыливаясь и взбивая белую пену, он продолжал про себя размышлять: «Итак, я оставил с носом Фантомаса или кого-то другого, кто хотел меня укокошить... По радоваться рано. Во-первых, я не знаю, где Жюв и что с ним происходит. Во-вторых, я должен выяснить, чего от меня добивались высшие сановники Республики и, что затевает граф д'0беркампф, он же князь Владимир, сын Фантомаса. Почему он объявил Элен Еленой Майенбургской? Все это сплетается в один клубок, но где та ниточка, за которую надо потянуть, чтобы его распутать?»

Вдруг он хлопнул себя ладонью по лбу.

— Какой же я дурак! — воскликнул он вслух. - Ведь ясно, что эта ниточка находится в Голландии! Голландское правительство через д'0беркампфа затребовало тело Элен. Сейчас гроб, якобы содержащий ее останки, но на самом деле пустой, находится на пути в Амстердам. Туда же, вне всякого сомнения, направился и Фантомас. Там что-то затевается, там готовятся главные события! Какого же черта я здесь прохлаждаюсь?

Фандор вскочил, расплескивая воду и кликнул служителя.

— Два горячих полотенца и мою одежду! — распорядился он.

К поезду, отправлявшемуся в Брюссель, Фандор, как водится, прибежал в последнюю минуту и еле-еле успел вскочить на подножку последнего вагона. Усевшись в купе, он продолжал размышлять, а, поразмыслив, утвердился в принятом решении. Его волновало только то, что он не успел попрощаться с Элен. Но он знал, что его жена находится в надежном место, под присмотром преданного друга, и что она одобрила бы его решение. «То, что я делаю, я делаю также и для нее,— думал Фандор.— Раскрыв зловещие планы Фантомаса и его сына, я обеспечу безопасность Элен и нашу будущую счастливую жизнь!»

И, окончательно успокоившись, Фандор, как всякий нормальный пассажир, запалился спать.

На следующий день, сделав пересадку в Брюсселе, журналист прибыл в Амстердам. Незнание голландского языка не слишком его волновало. Возле вокзала он нанял коляску, успешно объяснившись с кучером с помощью знаков, и вскоре был доставлен к заведению вполне пристойного вида. Выскочивший швейцар подхватил его чемодан. В холле к нему обратилась пожилая дама, судя по всему, хозяйка отеля.

— Господин приехал из Парижа? — спросила она по-французски.

— Да! — обрадовался Фандор.—- Вы говорите по-французски?

— Я парижанка...

— Очень, очень этому рад! Сказать по правде, здешний городишко не очень мне поправился. Прежде всего — у женщин здесь синие руки. Куда это годится? Они носят рукава на резинках, резинки впиваются в тело и оставляют на запястьях некрасивые следы. Ну да я их прощаю!

Хозяйка, за долгие годы жизни в Амстердаме приобретшая голландскую флегматичность, была ошеломлена этим потоком слов.

— Вы желаете комнату? — спросила она.

— Да, мне нужна лучшая комната - и самая дешева», и одновременно — куча объяснений!

— Какие же вам нужны объяснения?

— Например, что означают афиши, расклеенные по всему городу и вызывающие такое возбуждение читающих их людей?

Что означает странный контраст между районом вокзала, где здания украшены разноцветными флагами, как во время праздника, и районом, где сейчас находимся мы и где флаги приспущены и повязаны траурными лентами? Почему, наконец, одни газеты вышли с траурной каймой, а другие, наоборот, с красными заголовками? У вас тут, случаем, не гражданская война?

— Почти... — со вздохом ответила хозяйка.— Но вам-то что до того? Ведь вы иностранец...

Если бы Фандор имел возможность наблюдать жизнь голландской столицы изнутри, вопросов у него появилось бы еще больше. И ответы он получал бы самые разные, в зависимости от того. Кто находился перед ним: придворный, аристократ или простой горожанин...

В обширном дворце королевы Вильхемины царило беспокойное оживление. В просторных, богато украшенных залах толпились придворные и члены правительства. Старый генерал Грундал держал речь перед группой почтительно слушавших его офицеров и штатских:

— Это просто позор — выступать с претензиями па трон, который наша добрая королева Вильхемина занимает по праву престолонаследия! Она наша законная повелительница, а мы — ее верноподданные! Утверждать противное может только подлец и гнусный предатель! Долой узурпаторшу!

— Долой узурпаторшу! — подхватило несколько голосов.

— Поклянемся умереть, защищая Ее величество королеву Вильхемину!

— Клянемся!

Однако столь патриотические речи раздавались далеко не везде. В одном из залов картинной галереи несколько придворных собрались вокруг человечка с косящими глазами — главного канцлера Ее величества господина ван ден Хорейка. Разговор здесь велся вполголоса.