К двадцати пяти, когда на Тамару обрушились несчастья, Люськиному сыну исполнилось два года. Люська энергично вертелась между детской и кухней, но на Тамару находила время всегда.
— Ты не должна сидеть дома, потакая чужим капризам — возмущенно выговаривала она. — Так ты совсем закиснешь. Ты должна капризничать сама, понимаешь?
— Перед мамой? — грустно улыбалась Тамара.
Люська, хорошо знавшая Надежду Дмитриевну, вздыхала, но тут же находила выход:
— Тебе надо уволиться к черту с этой скучной работы и найти более живую. Гидом для интуристов, например, или синхронным переводчиком. При твоей внешности это даст шанс поймать богатого мужика, вот с ним и будешь капризничать. И не делай при мужиках серьезной мины, а то так и останешься старой девой.
Тамара лишь пожимала плечами. Почему это настолько всех волнует? Разве подобные вещи — не личное дело каждого?
— Потому что добро не должно пропадать зря, — парировала Люська. — Да, и главное! Я понимаю, твой папа был верующий, да и вообще святой человек, но ты не должна переносить свои убеждения на обыденную жизнь. Все мы сейчас крещеные, но это не мешает нам жить по-современному.
— Ты не понимаешь, Люська, — пыталась объяснить Тамара. — Я же не могу быть верующей в церкви и атеисткой дома. И я… я не могу сделать то, что огорчило бы папу. Мне иногда кажется, его душа поддерживает меня, наставляет. Иначе я бы, наверное, не выдержала его смерти и маминой болезни.
— Ты и так не выдержишь — напрочь подорвешь здоровье, — сурово сообщала Люська. — И попадешь в рай куда быстрее, чем следует.
Именно она силой вытащила Тамару на ту самую вечеринку. После маминого инсульта прошло два года, и Тамара уже не боялась иногда вернуться домой попозже. Разумеется, будут слезы, но иногда так хочется забыть обо всем и просто поболтать с бывшими однокурсниками.
Леонида Тамара сперва умудрилась не заметить. Очень худой мужчина лет тридцати с небольшим, неожиданно появившийся в самый разгар веселья, оказался братом девчонки из параллельной группы, на квартире которой происходила встреча. Лена была замужем уже в третий раз, но среди своих снова называлась девчонкой.
— Ленька, не убегай! — радостно завопила она, вцепившись брату в рукав. — Ты должен нас заснять, обязательно! Он у нас гений, его снимки дорогущие, но нас он сфотографирует бесплатно. Не станешь же ты драть деньги с родной сестры, а, кровопийца?
— Я не снимаю пьяных компаний, — с усмешкой парировал Леонид. — Разве что сам напьюсь.
Намек был понят, водка налита. Тамара в это время выслушивала жалобы одного из однокурсников на тяжелую жизнь. Вкалываешь, как вол, а вместо новой машины вынужден покупать подержанную иномарку — ну, не обидно ли? Тамара кивала, думая о своем, пока какой-то незнакомец не заставил ее очнуться.
— Что за идиот научил тебя так одеваться? — возмущенно спросил он.
— Я одета, как все, — с удивлением ответила Тамара. Она была в джинсах, футболке и кроссовках, волосы забраны в хвост.
— Вот именно, — подтвердил невежливый тип. — Ну-ка идем.
Он схватил Тамару за руку и поволок в соседнюю комнату. Там стал рыться в шкафу, швыряя Ленины платья прямо на пол.
— Вы ей все помнете, — не выдержала Тамара.
— Имею право. Я ее брат. Леонид. А ты?
— Тамара.
— Вот что, снимай свою гадость и надевай вот это. Конечно, не лучший вариант, но на один раз сойдет.
Он произнес это так требовательно, что Тамара машинально стала стягивать футболку и лишь тогда спохватилась.
— Вы сумасшедший? — поинтересовалась она.
— Частично. Так что возражать не советую. Я отворачиваюсь ровно на пять минут. Не успеешь переодеться — пеняй на себя.
Тамарой никто и никогда так не командовал. Кроме того, она не имела привычки спорить. Кроме того… черт возьми, ей просто было интересно! Она надела Ленкино платье.
— И туфли, — настаивал Леонид. — Это ж надо, кроссовки напялила!
— Я высокая, — объяснила Тамара. — Мне не стоит носить каблуки.
— Наоборот, ты обязана ходить только на каблуках, это твой долг перед человечеством. Вот сейчас сделаю тебе прическу, и станешь еще выше.
Он принялся с удивительной ловкостью орудовать Тамариными волосами, пока не создал из них нечто вроде короны.
— Вот теперь ты такая, какой должна быть, — с глубоким удовлетворением констатировал Леонид, осматривая плоды своих трудов. — А то прикидывалась какой-то хиппозой, просто сердце болело. Вот зеркало. Видишь?
Читать дальше