Александра Авророва - Спящая красавица

— Конечно, имейте меня в виду, Андрей Семенович. Только лучше позвонить мне за несколько дней, больше вероятность, что я буду свободна.

— У меня сегодня очень удачная сделка, — наврал Петров. — Давайте отметим ее в ресторане? Тут близко хорошее место.

— Спасибо, но я сегодня вечером занята.

Андрей Семенович принужденно засмеялся. Он и сам не ожидал, что так сильно огорчится.

— Женщины говорят это, чтобы поставить мужчину на место. А я ничего плохого не хотел…

— Я тоже, — улыбнулась Тамара. — Я действительно занята — иду в филармонию на концерт.

— Куда? — не понял Андрей Семенович.

— В филармонию. Там сегодня Классическая симфония Прокофьева. Она давно не исполнялась, не хочу ее пропускать.

Это звучало настолько нелепо, что Андрей Семенович понял — Тамара говорит правду. В какой-то филармонии сегодня действительно симфония какого-то Прокофьева, и Тамара не хочет ее пропустить. Нарочно подобного не придумаешь!

— Хорошо, что вы сказали, — решительно заявил он. — Я тоже не хочу ее пропустить. Во сколько начало?

— В семь.

— Поедем на моей машине, а пока перекусим на скорую руку в кафе. Как раз успеем.

— Вы хотите на Классическую симфонию Прокофьева? — с легким недоумением уточнила Тамара.

— Ну… да, как бы хочу.

«Она встречается там с мужчиной, — догадался, наконец, Петров. — Для того и идет». Неприятно, однако не смертельно. Нужно посмотреть на этого хмыря и решить, как удобнее с ним бороться. Судя по тому, что свидание происходит в филармонии, а не в ресторане, парень неудачник, а женщины неудачников не любят. Андрей Семенович твердой рукой взял Тамару под локоть и повел к автомобилю. Она не сопротивлялась.

А вот дальше начались чудеса. Расхаживать по театрам Андрею Семеновичу было некогда, и он не очень представлял себе, что там и как. Тамара наклонилась к кассе, попросив билет. «Два», — поспешно выкрикнул Андрей Семенович, доставая деньги. Они прошли в зал, на редкость бедно декорированный. Кругом белое и совсем немного золота, а колонны все одинаковые, ни малейшей выдумки. Серьезный клиент такой работы не принял бы.

— Я очень люблю большой зал филармонии, — заметила Тамара, и ее щеки немного порозовели. Никаких мужчин вокруг не наблюдалось. То есть наблюдались, однако на Тамару не обращали внимания. Андрей Семенович поразился, как много, оказывается, на свете пижонов. Действительно, зачем нормальный человек в наше время припрется слушать классическую симфонию? Только чтобы позвонить по мобиле приятелю и небрежно произнести: «Ты думаешь, я сейчас где? В филармонии на концерте». Приятель отпадет от удивления, какой ты, оказывается, культурный, и почувствует себя дурак дураком. И все равно, надо быть последним бездельником, чтобы так нелепо транжирить время. Женщины, те ладно, они наверняка рассчитывают с кем-нибудь здесь познакомиться, а мужчины… может, тоже? Заодно деньги экономят. Тут знакомиться дешевле, чем в ресторане.

Вскоре заиграла музыка. Она чем-то напоминала зал — такая же скучная и однообразная. От тоски Петров вытащил мобильник, но вспомнил, что телефон заставили отключить. Что за нелепость — вынуждать делового человека оставаться без связи! Тогда он сумел повернуться так, что ему стала видна Тамара. Тут уж скуку как рукой сняло. Тамара скинула пиджак и осталась в белой блузке, через которую просвечивал лифчик. А, самое главное, прекрасные круглые груди вздымались и опускались, иногда призывно подрагивая. Какая удивительная женщина! Вот Дашка, если ей нужно возбудить мужчину, тут же лезет ему в штаны — это каждая сумеет. Тамара действует по-другому, куда умнее. Она разделась словно невзначай, от жары, а вовсе не для того, чтобы привлечь спутника, и ее до предела сексуальные движения выглядят естественными, а не отработанными заранее. Этим она сохраняет свое женское достоинство на случай неудачи. Застежка на кофточке красавицы слегка разошлась, открывая маленький кусок белоснежной кожи. И груди наверняка такие же белые, а на них синие жилки. И, конечно, темные соски, как у большинства брюнеток. Или светлые, как положено белокожим? Этот вопрос настолько взволновал Андрея Семеновича, что у него кровь бросилась в голову. И не только в голову. «Нет, так нельзя, — подумал он, — вредно для здоровья». Он с трудом заставил себя поднять глаза выше, на лицо.

Глаза Тамары сияли, щеки горели. Она подалась вперед, словно стремясь быть ближе к оркестру, слиться с ним. Губы ее раскрылись, будто для поцелуя. Царственное равнодушие исчезло — Тамара выглядела счастливой и даже немного пьяной. Отчего? От его, Андрея Семеновича, соседства? Нет, с горечью понял он, от дурацкой музыки. Нудной, тоскливой, никому не интересной. Очевидно, что все в зале притворяются для понту, а на самом деле скучают, типа как он. Но Тамара казалась совершенно искренней, не обращающей на окружающих внимания. Впрочем, женщины — актрисы. Тамара надеется своим поведением повысить себе цену. Вот, мол, какая я необыкновенная, так уж не надейся, что я лягу с тобой в постель за дешевые безделушки. Андрей Семенович снова вгляделся в ставшее еще красивее лицо. Бизнес научил его неплохо разбираться в людях. По крайней мере, подвохи он чуял за версту. Сейчас подвоха не было. Тамара слушала Классическую симфонию Прокофьева и улыбалась не той вежливой улыбкой, которою щедро одаривала на работе собеседников, а совсем другой, загадочной и невообразимой. И тогда Андрей Семенович вдруг понял, о чем мечтает больше всего на свете. Стыдно признаться, но не о разорении конкурентов и не об удачном вложении капитала за границей. Он хочет лежать в постели рядом с этой женщиной, обнаженной, удовлетворенной и расслабленной, ласкать ее грудь и тихо шептать: «А признайся, Тамара, мне одному. Когда ты идешь в филармонию, ты ведь типа строишь из себя, а на самом деле тебе скучно? Я никому не выдам, только скажи правду». И чтобы она нежно ответила: «Я не могу обманывать тебя, любимый. Да, там мне скучно, а сейчас, с тобой, хорошо». Ради этого он, Андрей Семенович Петров, по-настоящему богатый человек, которого пока не удалось обвести вокруг пальца ни одной девице, готов на многое. Даже зарегистрироваться, переписав часть недвижимости на имя жены.