Наталья Александрова - Звонок с того света

– Уж очень нелестного вы о ней мнения... – подначила Надежда, – все же ваш племянник выбрал ее в жены, стало быть, разглядел в ней какие-то достоинства...

– Да какие уж там достоинства, – с досадой вздохнул старик, – она моложе его на четырнадцать лет, вот и все достоинства. А в остальном – обычная молодая капризная бабенка, ни красоты особой, ни ума. Делать ничего не умеет, прыгает от одного мужа к другому. Сейчас они все так делают...

– Так у нее Сергей не первый муж? – удивилась Надежда. – Ну надо же, как много люди успевают...

– Думаю, что и не последний, – Петр Афанасьевич саркастически улыбнулся, – рыба ищет где глубже, а такие стервы – где лучше. Характер у нее отвратительный, нервная очень...

– Ну, насчет Алисы я и сама разобралась, – прервала старика Надежда Николаевна, – а вот расскажите-ка мне про этого прораба...

– Ага, вы уже успели заметить! – Петр Афанасьевич хмыкнул. – Впрочем, только слепой этого не заметит... только такой слепой, как Сергей!

– Кажется, здесь его все обманывают, кто как может! – Надежда выразительно постучала по спинке кресла.

– Ну, одно дело – невинные стариковские капризы, – пробурчал Петр Афанасьевич, – и совсем другое дело... Надеюсь, вы не собираетесь сообщать ему все, что успели увидеть?

– А что я видела? – прищурилась Надежда. – Ровным счетом ничего. А уж выводы свои точно буду держать при себе, я ведь Алисе не свекровь. Но вот отчего же вы не хотите раскрыть глаза любимому племяннику на поведение его жены? Наверняка уж вы-то успели заметить предостаточно и сможете предъявить ему неопровержимые доказательства!

– Вы шутите? – вскинулся старик. – Они все равно помирятся, а меня выбросят из этого дома в течение часа! И куда прикажете деваться? В богадельню? Я одинок, Сергей – мой единственный родственник, хоть поживу на старости лет в холе и комфорте!

После обильного ужина, который Надежда съела с трудом, она поднялась на второй этаж и направилась в свою комнату: день сегодня выдался долгий и утомительный, и она решила лечь пораньше.

Однако она не успела осуществить свое благоразумное намерение: проходя мимо полуоткрытого окна, выходящего на круглую площадку перед входом в особняк, она услышала какой-то шум и громкие, раздраженные голоса.

Надежда подошла к окну и выглянула в него.

Перед домом стоял долговязый небритый мужик в разорванной на груди тельняшке, с впечатляющим синяком под глазом. Размахивая длинными руками, как крыльями ветряной мельницы, он орал хриплым истеричным голосом:

– Жируешь, гад?! Пьешь народную кровь?! Ну погоди, я до тебя еще доберусь! Ответишь ты мне за мое родовое гнездо! Вспомнишь ты еще Игната Сапрыкина!

Рядом с буяном появился прораб Олег. Он подскочил к крикуну, ухватил его за ворот тельняшки и потащил прочь от крыльца, что-то ему негромко втолковывая. Тот вырывался и орал:

– И нечего мне рот затыкать! Я правду говорю, как я есть пострадавшая через тебя сторона! И это вам всем так не пройдет!

В коридоре рядом с Надеждой раздались негромкие шаги. Она оглянулась и увидела домоправительницу.

– Что это за скандалист? – спросила Надежда.

– Окно надо закрыть, а то комары налетят! – проговорила Марианна Васильевна вместо ответа и плотно закрыла окно, разом отрезав от Надежды доносящиеся с улицы голоса.

Надежда Николаевна пожала плечами и отправилась к себе в комнату: в конце концов, она не у себя дома, и излишнее любопытство может осложнить отношения с местными жителями.

Через некоторое время после бурных событий в «Трактире» Вику и Нику втолкнули в «обезьянник» – тесное помещение, отделенное решеткой от комнаты, где дежурный милиционер, сосредоточенно пыхтя, разгадывал кроссворд.

В «обезьяннике» уже было несколько обитательниц – две развеселые девицы, чьи запредельно короткие платья и босоножки на нереально высоком каблуке выдавали представительниц древнейшей профессии, и старая цыганка в пышных грязных юбках, заставляющих вспомнить детскую загадку «сто одежек и все без застежек».

– Здорово, швабры! – проговорила хриплым голосом одна из жриц любви. – Замели, да?

– А нечего в таком преклонном возрасте у молодежи хлеб отбивать! – вступила в разговор вторая. – Вам уже на пенсию пора, а туда же – на панель! Кому вы нужны, мочалки старые?

– Кто – старые? Кому – на пенсию? – возмутилась Вика. – Мне лично до пенсии еще очень далеко!.. Мне еще только... впрочем, вас это совершенно не касается!