Дарья Донцова - Фея с золотыми зубами

– Можно я приеду вечером? – спросила Зоя.

– Конечно, – обрадовалась я, – если соберешься приготовить мясо, сделай его побольше.

– Хотела курицу потушить, – ответила начальница отдела по расследованию висяков.

– Отличная идея, – обрадовалась я, – но лучше, если птичек будет две. А-а-а!

– Что случилось? – встревожилась собеседница. – Все нормально?

– Порядок, – пробормотала я, – забыла, что дома поселился кот Фердинанд, он сейчас коснулся моей голой ноги и напугал меня. Странное животное! Лапы короткие, голова маленькая, морда узкая, а хвост напоминает морковку. Разве коты так выглядят?

– Не придирайся к бедняге, – вздохнула Зоя, – Юрка его на улице подобрал.

Я не упустила момента позанудничать.

– В палисаднике у подъезда.

– Однофигственно, – сказала Зоя, – несчастный был бездомным, небось болел рахитом, отсюда и такой нелепый вид. До вечера.

Я начала с бешеной скоростью одеваться. Хоть в Москве и плохая экологическая обстановка, но в марте на восьмом этаже комаров не бывает. Это звенел будильник, он пытался выдернуть меня из сна, потерпел неудачу и замолчал.

К воротам Ваганьковского кладбища я подъехала около двух часов дня, бросила машину неподалеку от базара, где торговали бумажными цветами замотанные в платки бабули, и спросила у парня, который сосредоточенно подметал небольшую площадку у церкви:

– Простите, здесь сегодня похороны были?

Дворник оперся на метлу.

– Здесь всегда похороны.

Я полезла за кошельком.

– Ваганьково вроде закрыто для погребений.

– Упокаивают знаменитостей, – буркнул уборщик, – или у кого денег гора, или родные могилы есть. Еще покупают бесхозные захоронения и для себя переделывают. Опоздали вы, народ на поминки подался, в ресторан поехали. Если хотите проститься с покойным, идите прямо по аллее, увидите гору венков, там и тормозите.

Я одарила информатора скромной мздой и пошла в указанном направлении. Никакого логического объяснения дать своим действиям не могу, мне следовало прибыть сюда к началу церемонии и внимательно посмотреть на тех, кто собрался проводить Ласкина в последний путь. Вот только я проспала и сейчас невесть зачем топаю по аллее.

В отличие от большинства кладбищ Ваганьковское даже ранней весной аккуратно убрано и напоминает парк. Вероятно, такое впечатление складывается из-за старинных надгробий, часть которых могла бы украсить музей. Я притормозила у небольшой могилы, огражденной оградой, за которой виднелась статуя девочки из розового мрамора с надписью на пьедестале: «Настеньке Варенкиной от безутешной мамы». У меня защипало в горле. Жизнь несправедлива. Несчастная девочка прожила так мало лет. Почему она умерла? Болезнь? Или ребенок попал под машину?

– Это настоящая трагедия, – тихо прозвучало за спиной.

Я обернулась, сзади, на расстоянии шага, стояла одетая в старую шубку старуха.

– Хотите буду вашим экскурсоводом? – спросила она. – Я могу лучше всех рассказать о могилах, возьму недорого, о каждом в подробностях сообщу. Давно здесь работаю, со всеми родственниками покойных дружу. Можете кого угодно спросить и услышите в ответ: «Зинаида Семеновна – лучшая». Вот сейчас вы стоите у могилы Настеньки Варенкиной.

Только теперь до меня дошло, о ком ведет речь старуха. Настя Варенкина! Она похоронена на Ваганьковском! Отец скончался за пару дней до смерти своей дочери.

– Вы слышали об этой трагедии? – встрепенулась Зинаида Семеновна. – Но правду знаю лишь я! Мне Раечка, мама Настеньки, рассказала. Хотите узнать, что случилось?

Я кивнула, Зинаида Семеновна поправила платок и плавно повела рассказ:

– Настенька была дочерью богатого бизнесмена Игната Федоровича Варенкина. Вы скажете небось, что в советские времена люди предпринимательством не занимались, миллионеров в те годы в СССР не было. Милая моя, вы жестоко ошибаетесь. И при коммунистах жили очень обеспеченные люди, но они не выпячивали своего богатства, скрывали достаток, вели скромный образ жизни.

Игнат Варенкин держал в Подмосковье целый штат надомников, которые строчили для него блузки, юбки, платья. Деревенские бабы получали за работу копейки, но сидеть за швейной машинкой приятнее, чем от зари до зари полоть свеклу или окучивать картошку, поэтому недостатка в швеях-мотористках не было.

Специально обученные экспедиторы развозили по избам материал, нитки, фурнитуру, они же забирали готовые изделия. Портнихи пришивали к своим произведениям бирки с надписью «Сделано в Финляндии», а потом вещи реализовывались через фарцовщиков или коробейников. У Варенкина было отлично организованное дело, приносящее стабильно большой доход, красавица жена Раечка и крошечная дочка. Настенька была долгожданным ребенком. Раиса не один год лечилась, но все ее попытки доносить плод заканчивались выкидышами. В конце концов Игнат понял: своих детей у них не будет, и взял на воспитание мальчика-подростка, какого-то далекого родственника. Не прошло и года после того, как паренек поселился в набитой игрушками и книгами комнате, и Рая забеременела и все последующие девять месяцев не испытывала никакого дискомфорта. На свет появилась совершенно здоровая Настенька. Варенкин сразу потерял интерес к неродному мальчику, а тот, как назло, оказался не особенно учтив и почтителен с опекунами, дерзил, не хотел учиться. Игнат спешно вернул мальчика родной матери, одарил ее деньгами и занялся воспитанием дочери. Он безудержно баловал девочку, забыл о необходимости скрывать свои доходы, одевал доченьку как принцессу, заваливал ее игрушками и постоянно показывал фотографии Насти знакомым. То, что Варенкин сумасшедший отец, не было ни для кого секретом. Ближайшие друзья подтрунивали над Игнатом, говорили: