Дарья Донцова: Фея с золотыми зубами

– А кого? – заинтересовалась Зоя.

– Мы этого не узнаем, – мрачно ответила я, – о ком или о чем беспокоился Ласкин, останется тайной. Может, это просто были бессвязные звуки? Но я пошла на поводу у Лизаветы, которая…

Пришедшая в голову мысль заставила меня примолкнуть, а Зоя сказала:

– Крыса! Константин Львович кричал не потому, что увидел грызуна! Это был вопль злости. «Крыса» – означало «предательница». Ерофеев увидел порнооткрытки с изображением жены.

– Новый вопрос, – промямлила я, – если Лизавета оставила Катю умирать страшной смертью в сундуке, зачем она потом рассказала мне про мачеху и потребовала ее найти?

Спустя несколько дней в рабочем кабинете Зои собралась теплая компания, в состав которой входили начальница отдела нераскрытых преступлений, я и Соня.

– Как Константин Львович воспринял весть об убийстве Кати? – поинтересовалась Зоя.

Соня ответила:

– Ужасно. Я пока переехала в гостиницу, будем продавать участок вместе со старой дачей и новым особняком.

– Отлично понимаю Ерофеева, – кивнула я, – надеюсь, он быстро оправится от удара судьбы.

– Муж находится под пристальным вниманием врачей в больнице, надеюсь, ему скоро разрешат улететь в Швейцарию.

– Вы собрались за границу? – уточнила Зоя.

Соня кивнула.

– Да, Константину Львовичу необходимо развеяться. Зачем я вам понадобилась?

Мы с Зоей обменялись короткими взглядами, я откашлялась.

– Закон обязывает рассказать Ерофееву о результатах вскрытия тел Екатерины и Елизаветы.

– С ума сошли? – возмутилась Соня. – Хотите его убить?

– Конечно, нет, – сказала Зоя, – поэтому мы позвали вас.

– Меня? – отпрянула Сонечка. – Придется смотреть на жуткие снимки?

– Нет, – успокоила я Ерофееву, – мы все на словах сообщим. Или вам, или мужу.

– Бюрократия, – заныла Зоя. – Нельзя отправить дело в архив без соблюдения всех формальностей. Вдруг кому-то спустя пару лет придет в голову потревожить бумаги. А там нет подписанного родственниками акта о вскрытии, начнут байду по новой.

Я с укоризной покосилась на Зою. Ну, это она переборщила. Соня, как все обыватели, не имеет ни малейшего понятия о судопроизводстве и милицейских правилах. Ерофеева может предположить, что от родственника (вот уж глупость!) требуется скрепить подписью заключение медэксперта. Но в то, что сбагренное с рук дело возьмут и вновь возбудят по прихоти какого-то случайно заглянувшего в архив сотрудника, не поверит никто.

– Или вам, или мужу, – повторила Зоя, – решайте.

– Уж лучше я возьму это на себя, – кивнула Соня.

Зоя достала из ящика папку.

– Начнем с Елизаветы. В ее крови обнаружено снотворное, на бортике ванны бокал с недопитым вином, на нем отпечатки Лизы. Вопросов нет. Она для храбрости напилась. На ее запястьях и щиколотках порезы, сделанные пилкой для ногтей. Острая железка лежала в ванне на дне, на ней нет отпечатков, но это тоже объяснимо – горячая вода смывает следы. Но дальше! Почему отсутствуют пробные порезы?

– Что? – не поняла Соня.

Я безмятежно улыбнулась.

– Судебная медицина точная наука. Большинство людей, решивших вскрыть себе вены, сначала делают неглубокие царапины, а лишь потом наносят смертельные ранения. Такие порезы эксперты называют пробными, и они характерны для большинства тех, кто решил покончить с собой таким способом. Лиза действовала на удивление хладнокровно и резко. Она несколькими точными движениями располосовала себе руки и ноги.

– Уже нанеся первое увечье, Лиза должна была ощутить сильную боль, – подхватила Зоя, – но она не обратила на нее внимания. Не женщина, а спартанский мальчик, которому пленница-лиса слопала полтела. Если помнишь, подросток молчал, чтобы враги не услышали его крики. А еще экспертиза способна установить: сам человек вскрыл себе вены или ему помогли. Это видно по ранам.

Соня заморгала.

– Ничего не понимаю.

Зоя кивнула.

– Конечно. Вы не специалист. Хотите, расскажу одну историю?

– Могу помочь, – оживилась я. – Жили-были две девочки. Одна очень богатая, другая очень бедная. Богатая, как водится, любила капризничать, у нее был дурной характер, она могла нахамить и тут же полезть целоваться.

– Хорошо иметь обеспеченного папочку, – с завистью перебила меня Зоя, – можно позволить себе быть самой собой. А бедной девочке приходилось постоянно играть роль. Она зависела от богатой подруги, получала от нее платья, игрушки. Папа-олигарх симпатизировал подружке дочурки, и в один прекрасный момент та подумала, почему бы не стать мачехой своей одноклассницы. Подумаешь, что ей мало лет, годы пролетят – не заметишь, а в восемнадцать лет уже на законных основаниях можно идти в загс. Так?