Дарья Донцова - Сафари на черепашку

Башлыкова скривилась.

– Ага, впечатление нужное создавал, только я знаю правду. Костя был жуткий эгоист, ему страшно удобно при маме! Не о чем париться! Холодильник набит битком, шмотки постираны, деньги в тумбочке. Нет, одному ему обитать не хотелось, натрахается в сексхаусе и к мамулечке, гоголь-моголь хавать. И ведь что удивительно: все его девки порядочными оказались. Они сначала, правда, кричали о потерянной невинности, потом уходили, унося в клювике некую сумму, но пропадали и больше не объявлялись. Одна Полина не растерялась, ребеночка родила, решила, что ваучер теперь на безбедную жизнь имеет. Ей Марина ого-го сколько отмусоливает, официально внучку признать не пожелала, но ответственность за нее чувствует.

– Почему бы ей не женить сына на Полине? – удивился я.

Маша вытащила сигареты, не дамский вариант с ментолом, а крепкое, мужское курево, задымила и с еще большим раздражением воскликнула:

– Была такая идея, но Костик за сердце схватился, предынфарктное состояние изобразил и давай мамочке врать: «Познакомился вчера с девушкой, любовь с первого взгляда на всю жизнь, если сейчас женюсь, потеряю счастье. Мамуля, спаси!» Ну Марина к нам и примчалась, чуть не на коленях стояла: «Удружите Костеньке, он слишком дорого может заплатить за ошибку молодости. Полина обещает экспертизу сделать, обратиться в суд по поводу установления отцовства, хочет искупать в грязи не только Костю, но и меня».

– И Игорь согласился? – подытожил я.

– Верно. В основном из-за Марины, – пояснила Маша, – она мне помогла, взяла на работу, когда я еще ничего не умела, и вот дорастила до начальницы отдела. Потом, Костя хоть и гад, но Игоря он любит, сколько раз его деньгами выручал, и опять же Марина Гарьку на службу определила, хороший оклад положила лишь потому, что он ближайший друг ее сына, а мы люди благодарные, думали, года два-три Игоряшка мужем этой швабры числиться будет, и хорош. Мы сейчас себе ребенка позволить не можем, а вот когда материально готовы будем, ну, тогда Игорь разведется, хотя стремно, конечно, Полина на него алименты повесить собирается, но Марина обещала их выплачивать.

– Полина еще намекала на какие-то вспышки гнева, приключавшиеся с Игорем, разбитые окна, поврежденные газетные ларьки…

Маша вытаращила глаза.

– Что?!! Ну и сука! Не верьте ей! Ничего подобного не было! Гарька тихий человек, не пьет, не колется! Ну сволочь! Падла! Хватит! Только развод! Пусть теперь в суд идет, Игорь мигом экспертизу потребует и зафиксирует, что девчонка не от него. Ишь, дрянь какая! Да Гарька даже не прикасается к «дури», никогда ничем таким не балуется!

– Но тогда разразится скандал, Полина сообщит всем историю про Костю.

– Теперь мне плевать на это, – гаркнула Башлыкова, – раз она подличает, то и мы имеем полное право ответить. И вообще, сейчас уже без разницы, кто кому ребенка сделал!

– Спасибо за исчерпывающие объяснения, – улыбнулся я, – но мне все же хочется поговорить с Игорем. Где он?

– В командировке, – спокойно ответила Маша, – его Арапова услала в Минск.

– В Белоруссию? – изумился я. – А на работе его соседка по комнате сказала, будто Рогатый взял дни за свой счет.

– Правильно, – кивнула Маша, – Марина сейчас собирается расширять производство, ей кажется перспективным рынок ближнего зарубежья, но не только наша хозяйка лекарствами занимается, других полно, и они тоже на Минск поглядывают. А в бизнесе знаете как – кто первый встал, того и тапки. Если сама Арапова в Белоруссию порулит, конкуренты насторожатся, нужно сначала на разведку мелкую, но верную сошку отправить. Поэтому Игорь всем растрепал, будто на рыбалку отпросился, а сам поехал с поручением в Минск. Вот только Полине, сволочуге, деньги передать забыл, а она, мерзавка, бучу замутила.

– И когда Рогатый вернется?

– Через десять дней, – не моргнув, ответила Маша.

– Скажите, у Игоря имеются визитные карточки? – задал я последний вопрос.

– Естественно, – усмехнулась Маша, – как же иначе?

Выслушав мой краткий отчет, Нора сухо велела:

– Жди звонка.

– Где?

– Стой на месте.

– Можно я пойду на парковку и посмотрю, что с машиной? – попросил я.

– Не следует задавать глупых вопросов, – отрезала Нора, – решай проблему с тачкой и держи телефон под рукой, а то до тебя частенько дозвониться нельзя.

Я решил не протестовать и не оправдываться, похоже, Элеонора в плохом настроении. Лучше не трогать хозяйку, иначе можно стать жертвой ковровой бомбардировки. Попасть Норе под горячую руку очень опасно; думаю, когда Пентагон разрабатывал тактику войны под названием «выжженная земля», он консультировался с моей хозяйкой, та способна в момент раздавить любого, не разбираясь особо в обстоятельствах. Правда, потом, остыв, Элеонора назначит пенсию близким покойного, установит на могиле монумент, привезенный за бешеные деньги из Рима, устроит фестиваль памяти погибшего, – словом, отмучается совестью по полной программе, но это будет потом, после убийства. Ярость вскипает в Норе, словно пена на молоке, стихийно и бесконтрольно. Впрочем, сравнение не совсем верно: выключив огонь под кастрюлей, вы добьетесь мгновенного «затишья», белая масса опадет, а в случае с Норой не поможет ничто, ее гнев утопит вас безвозвратно. В этом они схожи с Николеттой, та тоже вспыхивает, как тряпка, смоченная в бензине, но с маменькой припадки случаются по шесть раз на дню и никаких угрызений совести она потом не ощущает.