Дарья Симонова - Пятнадцатый камень

— Я, кстати, на самом деле понятия не имею, что теперь будет… со мной и с детьми. Я вам могу сказать, что произошло в нашей семье незадолго перед… перед всем этим. Тимур написал завещание! Назло мне. Пошлое недвусмысленное совпадение, правда? А я очень далека от имущественных отношений… ну есть и есть, и что мне… я-то все равно сначала троих детей растила, после последних родов чуть на тот свет не отправилась. Тяжело переносила кормление… — а Тимка ведь еще настаивал, чтоб я с детьми сама возилась, хотя мы могли целую армию нянек нанять, вы ж понимаете… Наконец, родила третью дочку и решила отдохнуть. В смысле на работу выйти. Я и до этого попытки делала, но Тимур и слушать не хотел! Место женщины сами знаете где… ну и все прочее. А я ведь журналисткой была когда-то, — усмехнулась Маргарита…

Только сейчас Клим вспомнил о вчерашней болтовне с Элькой. Та поведала со свойственной ей ядовитой иронией о "непотребном глянцевом дерьме", который выпускали на пару Нонна и Маргарита. Две гранд-дамы недавно затеяли свое собственное издание. Финансировал его Тимур, а его супруга предавалась смешению благих порывов и самодурства. Сие довольно распространено у дамочек, пришедших к власти коротким обходным путем. Нонна на правах не менее состоятельной подруги имела право на лень и независимость, скудный мужской компонент коллектива дрейфовал на волнах фавора и опалы, а молодые сотрудницы огребали по первое число.

Зато Иде Дольской удалось втереться в доверие к Нонне и ей даже была выделена колонка "Моя крепость"! А все потому что Ида, по мнению Эльки, без мыла в понятно какое отверстие влезет. И тут Клим, разумеется, не мог не полюбопытствовать, по какому поводу его бывшая загадочная пассия оказалась в доме Гариных. Ответ его одновременно ошарашил и… не удивил. «Крепость» ей предоставили потому, что Идочка переквалифицировалась в менеджера дизайнерской фирмы, которая декорировала гостеприимный дом Гариных. Так что отчасти стараниями Иды пасторальные фантазии Нонны искусно воплотились в жизнь. Более того, Дольская умудрилась сдружиться с клиенткой, что говорит о незаурядном умении налаживать контакты. Подумать только! Неисчерпаемы таланты зеленоглазой особы. Но удивляться тому не приходится: Ида не терпела однообразия ни в личной жизни, ни в призвании. Она была уверена, что только гениям впору заниматься до самой кончины одним и тем же ремеслом. Прочим же, дабы не отравиться стоячими водами, полезно время от времени менять вектор интересов. Жизнь слишком длинна для одной любви и одной стези, — вот, пожалуй, единственный вразумительный принцип Иды, который она неукоснительно соблюдала.

Но довольно об Иде! Нельзя говорить с одной женщиной, а думать о другой, — боком выйдет. Хотя кое в каких деталях тема была животрепещущей: по словам все той же осведомленной Эли, Марго успела подрядить Дольскую для облагораживания очередной семейной резиденции. Точнее — крымского дома родителей Тимура… а это уже ниточка к жертве преступления. Дольская вроде уладила с заказом и должна была вскоре укатить в комнадировку в южные края. А там, глядишь, и на испанскую дачку Мунасиповых позарилась бы… если бы не нынешний кошмар.

Клим, наконец, отвлекся от гипотетических заключений и обратил свое безраздельное внимание на несчастную Марго. Тут же обнаружилось, что обнаружилось, что "тимуровский печатный орган" презирала не только Эля, но и сама тамошняя примадонна. Клим молил бога: только бы его исповедальня не прикрылась раньше времени, а то неровен час его визави опомнится и умолкнет. Но, хвала создателю, пока она была полна решимости разгромить вульгарный медиа-проект, в который покойный вбухал столько средств, а она сама — сил и времени. Словом. Маргарита оказалась не в силах следовать лицемерному этикету насчет покойных. Еще бы: Тимур, вместо того, чтобы поддержать ее реформы — такие эстетские и гуманные — заставлял рожать четвертого отпрыска. Загвоздка в том, что в семье Мунасиповых до сего момента рождались одни девочки. А «благодетелю» требовался непременно наследник.

И тут Маргарита впервые за время своего замужества взбунтовалась. Она была уверена, что свои супружеские и материнские долги — она так и выразилась! — выполнила на все сто пятьдесят процентов. И теперь у нее еще есть возможность реализовать свои амбиции. Именно свои, а не главной и угрожающей "большей половины". Тимур ориентировался на попсовые и продаваемые вкусы. Тем не менее, ощутимой прибыли его издание не приносило, окупалось — и то ладно. Потому Маргарита простодушно сочла возможным резко сменить формат, не меняя названия. Начинить журналишко высокохудожественными фотографиями и альтернативными опусами. Выпустить наружу пыльный и мятежный дух андеграунда. Дать возможность самовыразиться прогрессивному и талантливому меньшинству. А также, закрепляя ветер перемен, истончить страницы до интеллектуальной худобы. — Ну как в «Нью-Йоркере», знаете?