Людмила Ситникова - Прайс на прекрасного принца

– А Потемкина?

Алексей скривился:

– Не знаю и знать не хочу. В последний раз она приезжала сюда пять месяцев тому назад. С того момента я ее не видел.

– Опять ругалась?

– Обещала засадить меня за решетку. Еве грозилась свернуть шею, а Клавке с Деном предрекла скорую смерть от рухнувшего на их макушки кирпича. Чокнутая особа, что с нее взять!

Копейкина облизала пересохшие губы:

– Вы так спокойно обо всем этом говорите, словно вас совершенно не насторожили ее угрозы.

– Знаете поговорку: собака лает – караван идет. Пустые слова меня не трогают. Я умею отличать болтовню от настоящих угроз.

– То есть, если я вас правильно поняла, вы исключаете возможность, что к убийству Евы причастна Галина Потемкина?

– Однозначно.

– Откуда такая уверенность?

– Не могу сказать. Просто уверен, и все.

– Алексей, кому-нибудь, кроме меня, вы рассказывали эту историю?

– А зачем мне распространяться-то? Я же не дурак. Интересного здесь мало. Нет, Катарина, о таких вещах не принято трезвонить на каждом шагу.

– Почему вы не говорили органам?

– Стоп! Органам я как раз выложил все начистоту. Даже упомянул о мини-скандальчике, который нам пару месяцев тому назад закатила еще одна клиентка.

– По поводу чего?

– Тут была полностью наша вина. Мы должны были предоставить торт с киви, но, напутав, привезли с клубникой. А у нее на клубнику аллергия. Пришлось принести извинения и сделать дамочке большую скидку. В итоге все остались довольны, но, так как инцидент все же имел место, я поделился им со следствием.

– У вас остался адрес Потемкиных?

– Адреса хранятся в базе данных.

– Я могу на него взглянуть?

Алексей заулыбался:

– Вы даже можете его переписать. Я предполагаю, что вы так и поступите, верно?

– Вы догадливы.

Карцев придвинул к себе клавиатуру и, постучав пальцами по клавишам, развернул монитор в сторону Копейкиной.

– Ручка, бумага, адрес – все к вашим услугам.

В «Фиат» Катарина села с твердым намерением: немедленно отправиться к вдове Антона Назаровича.

В загородном жилище Потемкиных Катарину встретила сестра Галины Степановны. Сухопарая дама с тонкими губами и близко посаженными глазками, узнав о причине визита гостьи, заявила Копейкиной, что два месяца тому назад Потемкину арестовали.

– Судить Гальку будут, – молвила родственница. – Судить за совершение тяжкого греха. Мужа она собственного убила – Антона.

Четверть часа спустя Катке стало известно, что Потемкина чистосердечно призналась в заранее спланированном преступлении.

Тем самым Галину Степановну можно смело вычеркнуть из списка подозреваемых лиц, которые тем или иным образом могли быть причастны к убийству Евы Германовой.

Следующим человеком, с кем не терпелось встретиться Катарине, была домработница Евы – семидесятипятилетняя Бронислава Егоровна.

О Брониславе Ката узнала от Алексея и теперь, припарковавшись у высотки, расположившейся в элитном районе столицы, уверенной походкой направилась к третьему подъезду.

На входе в подъезд Катка увидела крепкого парня в форме секьюрити. Прежде чем охранник разрешил ей пройти к лифту, Копейкиной пришлось ответить на ряд вопросов, после чего крепыш, связавшись по внутреннему телефону с Брониславой, миролюбиво кивнул и дал зеленый свет.

Домработница Германовой – дородная женщина с выкрашенными хной волосами, – пропустив Копейкину в просторный холл, тихо спросила:

– Вы, простите, кем Евочке приходитесь? Раньше я вас не видела.

– Мы познакомились не так давно, – начала сочинять Катка, – но очень быстро стали подругами. Ева неоднократно приглашала меня к себе, но… К сожалению меня целиком поглотила работа. Иногда не выхожу из офиса сутками.

Пенсионерка понимающе закивала.

– Совсем как Евочка. Та тоже ставила работу на первое место. Я ей неоднократно говорила: детонька, сбавь обороты, не спеши, оглянись вокруг. Ты молода, красива, подумай хоть немножко о себе. Ну сколько можно работать? Так ведь недолго и одной на старости лет остаться. Куда там! Не слушала старуху. Отмахивалась, мол, о старости мне думать рановато, а деньги надо делать сейчас, чтобы потом было на что существовать в преклонном возрасте.

Ката потупила взор.

– Бронислава Егоровна, мне можно пройти?

Домработница всплеснула руками.

– Господи, простите дуру старую. Совсем замоталась. Конечно, можно, милая. Проходите в гостиную.