Людмила Ситникова - Кино с клубничкой

– Мама!

– Я сказала, не смей включать камеру! Ненавижу фотографироваться, а снимать на видео тем более не позволю!

– Но ведь на память…

– Не беспокойся, думаю, ты не успеешь соскучиться.

– Почему ты так говоришь?

– Интуиция. Ты долго не выдержишь вдали от дома, ностальгия замучит, вернeшься… никуда не денешься. Знаешь, как говорится: каждый сверчок знай свой шесток. Или – где родился…

– Там и пригодился. Я в курсе, мама. Но позволь…

Елизавета Викторовна вскочила с кресла и, размахивая руками, побежала к двери.

– Не снимай! Не снимай меня!

– Ты уходишь?

– Вечером позвоню, – с силой хлопнув дверью, мать испарилась.

– Что ж, буря миновала… – Света включила камеру, поставила еe на полку, а сама села напротив и заговорила, поглядывая в объектив:

– А сейчас я планирую заснять каждый уголок нашего домика. Но для начала несколько слов для истории…

Минут пять Игнатова вещала о планах на будущее, затем начала шествие по гостиной. В кадр попадали кадки с цветами, камин, кресла, лестница на второй этаж.

– Дамы и господа, теперь мы перемещаемся в столовую, прошу обратить внимание…

Резкий звонок в дверь заставил бывшую хозяйку домика вздрогнуть. Зная, что мать имеет привычку по нескольку раз возвращаться, Света, недолго думая, положила «Панасоник» на пол камина, забыв нажать «стоп». Вздохнула, натянула на лицо улыбку и двинулась к дверям.

Камера продолжала снимать, теперь в кадре была входная дверь и направляющаяся к ней стройная фигурка Светы.

Вадим вышел из машины, с гордостью взирая на коттедж. Эх, какой дом! Жаль покидать такую красотищу. Если бы не радужные перспективы на будущее, он вряд ли бы согласился на переезд в Гамбург. Но, даст бог, они и в чужих краях совьют не менее уютное гнeздышко. Главное – запастись терпением и верить в лучшее. В душе что-то кольнуло. Вадим никогда не был сентиментальным, но с приближением дня отъезда воспоминания, словно сговорившись, посещали мужчину с завидной регулярностью. Порой ему казалось, что какая-то неведомая сила не хочет их отпускать, стараясь удержать в родных пенатах.

«Раньше никогда не замечал за собой особого патриотизма», – подумал он, вставляя ключ в замочную скважину входной двери.

– Светик, я пришeл! Почему не слышу шума-гама и радостных криков? Я… – Он замолчал на полуслове. Спина моментально сделалась мокрой, во рту пересохло, язык прирос к нeбу.

Светлана лежала на полу в гостиной лицом вниз. Еe белое платье было испачкано кровью, левая рука вытянута вперeд.

– Светка, что с тобой? Света…

С обезумевшими глазами Вадим бросился к жене, схватил еe за плечи, перевернул. Света смотрела на супруга стеклянным взглядом… взглядом мeртвого человека. В глазах отражался дикий ужас и в то же время растерянность. Не помня себя, Вадим метнулся к телефону. Стук собственного сердца отдавался в ушах рeвом турбин, заглушая тихие шаги сзади. Схватив трубку, Вадим почувствовал сильный удар по голове. Жуткая боль, темнота, и мужчина медленно сползает вниз. Минуту спустя он уже ничего не чувствовал… он был мeртв.

Катарина Копейкина относилась к той категории женщин, которых принято называть «вечными девочками». Несмотря на возраст, который стремительно приближался к славному сорокалетию (хотя нет, тридцать пять – это не сорок), в душе Катка ощущала себя максимум на двадцать. Даже те, кто прекрасно знал, какая дата рождения стоит в ее паспорте, не переставали удивляться.

– Ты, наверное, частенько наведываешься к пластическому хирургу? – с ехидной усмешкой спрашивала Регинка, стараясь отыскать на лице Копейкиной малейший недостаток.

Но недостатков не наблюдалось. Природа щедро наградила Кату яркой внешностью и не менее яркими умственными способностями. Правильный овал лица с высокими скулами и зелeными миндалевидными глазами обрамляла копна ярко-рыжих, слегка вьющихся волос. Аккуратный носик часто служил поводом для зависти подруг, прозвавших Катку за глаза рыжим идеалом.

Надо заметить, что в подростковом возрасте «рыжий идеал» был страшно зажатым, вечно комплексующим существом. Кате не нравилось в себе абсолютно всe, начиная от ненавистных прыщей и заканчивая цветом волос, которые впоследствии стали еe гордостью.

Пубертатный период миновал, а с ним канули в Лету детские страхи, неуверенность и зажатость. Именно в тот момент из гадкого утeнка начал формироваться прекрасный лебедь.