Анастасия Монастырская - Робинзон по пятницам

Сейчас узнаем. Я постучалась к декану.

— Игорь Борисович, это Иванова. Можно войти? Мне быстро и срочно.

Нет ответа. Заснул он что ли…

— Игорь Борисович!

Я нерешительно толкнула дверь и оказалась в кабинете. Мне тут же стало понятно, почему декан Трохименко не ответил ни на один из моих вопросов, а также отпустил секретаршу Катю…

Игорь Борисович лежал на роскошном пушистом ковре и был безнадежно мертв.

***

Я впервые видела живой труп так близко. Кино не считается, правда? Детективы тоже. Там героини обычно кричат, падают в обморок или их изысканно тошнит на новые ботинки симпатичного следователя. Я не кричала, пребывала в сознании, а мой токсикоз по жизни впервые за долгое время рассосался сам по себе. Жутковато становилось не оттого, что я стою на коленях перед свеженьким трупом, а оттого, что меня так и тянет до него дотронуться. Некрофилка выискалась! Интересно, отчего он умер? Ни крови, ни, как это называется, странгуляционной полосы на шее не видать… Господи, откуда я про полосу знаю? Не знаю. Если бы не желтоватый цвет лица, я бы решила, что Игорь Борисович прилег отдохнуть, предварительно сняв рубашку и расстегнув штаны. Из-под модных брюк выглядывали красные сердечки на белых пуговках. Я огляделась: на столе два бокала с коньяком и коробка шоколадных конфет. Кажется, господин Трохименко таки подыскал мне амурную замену. Вот сволочь, а я думала, что он до сих пор исходит муками неразделенной страсти. Кто там сегодня утром говорил про утраченные иллюзии? В своем глазу и бревна не углядела.

Я задумалась. Надо бы в милицию позвонить. Как и полагается законопослушной гражданке. Но с другой стороны, у меня экзамен идет. Студенты, наверное, уже весь учебник переписали, на телефонных счетах по нулям, теперь дурью маются. Но оставлять Трохименкова одного, без помощи и внимания как-то негуманно. Может, позвонить, вызвать милицию и пойти на экзамен? Куда подевалась Катя?!

Эх, годы уже не те, прокряхтела я, поднимаясь с колен. Впрочем, по сравнению с Трохименковым мое положение намного лучше. Чертовски хотелось выпить. И тут я совершила роковую ошибку. Подошла к столу, положила заявление на гладкую его поверхность и машинально взяла бокал. Машинально же из него и отпила. Хороший коньяк! Глотнула еще раз: не пропадать же добру. И…

— А-а! Убили!

Обернувшись, я лицом к лицу столкнулась с Милочкой, нашей уборщицей. Расширив глаза (как только контактные линзы не выпали), раскрыв рот, она с ужасом смотрела на бренные останки декана. Я отхлебнула коньячка и нарочито бодро (дабы свести истерику на нет) сказала:

— Мила, успокойтесь! Ничего страшного! Обычный труп.

Она перевела взгляд на меня, растерянно оглядела комнату и снова уставилась на тело Трохименко. Сделала эффектную паузу, и:

— А! Убийца! Держите ее!

Она картинно рухнула рядом с деканом. Юбка задралась, обнажив неплохие ножки в ажурных чулочках. М-да, растет благосостояние российских уборщиц: я вчера видела точно такие же в магазине женского белья. Made in France. В крайнем случае, они могут претендовать на итальянские. Стоп! Что-то тут не так… Шальная мысль, мелькнув, тут же исчезла, поскольку кабинет наполнился народом. Стало шумно и неинтересно.

***

Через два с лишним часа мое любопытство включилось в свой обычный ритм. Вместе с оперуполномоченным мы сидели в приемной декана и беседовали по душам. Вынужденно, надо сказать. Потому как моя душа в данный момент была не расположена к подобным посиделкам. К тому же в данный момент я считалась подозреваемой номер один. Признаться, новый статус не особенно веселил, но и не слишком беспокоил.

— Вы совсем не волнуетесь, — симпатичный опер строго ворошил бумажки на столе. Даже слишком строго. Переигрывал.

— А надо?

— Я бы на вашем месте точно бы волновался, — он резко поднял голову и посмотрел на меня в упор. Так обычно глядит Гена, когда очень голоден. — Вас нашли рядом с телом.

— Не меня — уборщицу. Это она лежала рядом с телом. Я стояла.

— Вы стояли, — задумчиво согласился он. — Что вы делали в кабинете декана?

— Сами же сказали, стояла. Как соляной столп.

— Не надо ерничать. Давайте будем серьезными.

— Давайте. Как вас зовут, простите? Запамятовала.

— Федор Федорович.

— Федоров? — на всякий случай уточнила я…

— Федоров.

Сердце сладко забилось. Неужели судьба сжалилась и послала мне очередного суженого? Что ж, он соответствует всем предъявленным ранее критериям: имя, фамилия, отчество, да и сам ничего. Воображение услужливо нарисовало флердоранж, обручальные кольца и пупса на капоте черной "Волги". Кто бы мог подумать, что у меня столь примитивные потребности!