Дарья Донцова - Ночная жизнь моей свекрови

– Обожаю малышей! – обрадовался Владимир Петрович.

Мне захотелось сбить настрой альфонса.

– А я их терпеть не могу.

– Зачем нам наследники? – с готовностью хамелеона, меняющего окраску в зависимости от ситуации, подхватил Владимир. – От них одни неприятности! Лучше на себя деньги потратить! Дорогая, куда сегодня хочешь пойти? Театр, кино, консерватория?

Я встала и направилась к двери:

– Встретимся в десять вечера на Красной площади.

– Очень романтично, – одобрил Колосков, – я приду пораньше, часиков в девять, и буду ждать вас с нетерпением в самом центре.

Я помахала идиоту рукой и направилась к машине. Разумеется, идти на свидание я не собиралась. И что теперь прикажете делать? Еще раз заявиться в клинику Баринова и потребовать провести новое обследование? Яков Сергеевич не похож на дурака, странное поведение богатой вдовы его насторожит. Не думаю, что главврач посчитает пациентку детективом, нет, он подумает о психиатре и попытается побыстрее отделаться от сумасшедшей. Ну и как решить проблему Вайнштейна? А ведь пару часов назад мне казалось, что я распутала клубок: Яков Сергеевич передает объект Алине, а та переправляет его Колоскову, который выманивает у вдовы нехилую сумму. Барыш потом делится между мошенниками. Это распространенный прием. Но оказывается, Алина решила пристроить Владимира под бочок к богатой капризнице, а тот ради жирного куша готов на все, ему без разницы, куда идти, в цирк или в консерваторию, на концерт для скрипки с оркестром.

Я вздрогнула. Консерватория! Скрипка! Лампа, ты молодец! Наконец-то услышала то, что пыталось подсказать твое подсознание. Не надо мчаться в медцентр Баринова, следует выйти на обманщиков с другой стороны. Олег Вайнштейн, рассказывая об умирающем Сергее – том самом парне, который бойко управлялся с дыхательной трубкой, сказал: «Юноша выглядел ужасно, бледный, худой, вокруг глаз синяки, под подбородком странное желтовато-черное родимое пятно».

Сейчас я с запозданием сообразила, что мертвенный цвет коже можно придать при помощи тонального крема, нарисовать круги под глазами не проблема. А вот пятно под подбородком – зачем оно? Для создания образа умирающего хватит синей кожи и кругов вокруг глаз. Думаю, отметина настоящая – и это не родинка. Это мозоль, которая возникает у скрипачей. Любое профессиональное занятие оставляет след на теле человека. У теннисистов правая рука развита значительно больше левой, ступни балерины изуродованы пуантами, ноги хоккеистов покрыты шрамами от порезов коньками, а у скрипачей появляется мозоль под подбородком. Если по восемь часов в день усиленно играть этюды, подбородком прижимая к плечу инструмент, то нежная кожа загрубеет. Олег сказал, парню на вид было около двадцати, значит…

Я выхватила мобильный и соединилась с Мавриковой.

– Найти фотографии всех, кто обучается игре на скрипке? – переспросила Рита. – Ну… в принципе это возможно. На каждого студента заведено личное дело, к нему приложен снимок.

– В первую очередь смотри тех, кого отчислили, – попросила я, – за плохое поведение или травму. Руку сломал, психологические проблемы, боязнь сцены. Короче, нарой материально не обеспеченного неудачника. Сомневаюсь, что его зовут Сергей, но все-таки имей это имя в виду.

– Быстро не управлюсь, – предупредила Маргарита, – а вот информацию по Ливановым могу сообщить.

– Выкладывай, – обрадовалась я, – стою в пробке, погибаю от тоски.

– Константин Ливанов художник, – зачастила Риточка, – но картин его никто не видел. В молодости он подавал большие надежды, был любимцем педагогов, которые прочили ему мировую славу. Как водится, гения сгубила лень.

Я вздохнула. Знакомая песня. Со мной в консерватории учились две девочки, будущие пианистки: Оля Мясникова и Света Райкина. Оля считалась звездой нашего курса. Дочь и внучка профессиональных музыкантов, она с трех лет, как Моцарт, играла гаммы и вызывала восторг у преподавателей. Мясниковой прощали все, Ольга могла не ходить на первую пару, ей разрешали не посещать совершенно не нужные студентам, но обязательные в те годы лекции по истории КПСС. Анна Николаевна Федотова, куратор нашего курса, настоящий цербер, придиравшаяся к девочкам за мини-юбки и багровевшая от гнева при виде яркого лака на ногтях, лишь улыбалась, когда ей на глаза попадалась Олечка, чье платье напоминало набедренную повязку. Олю в глаза называли гениальной, за ней табуном бегали студенты расположенных рядом с консерваторией юридического и журналистского факультетов МГУ. Родители Мясниковой постоянно концертировали за рубежом, привозили дочери модную одежду, косметику и не ограничивали ее в средствах. Дома у Ольги стояло не пианино фабрики «Фиговский завод музыкальных инструментов», а настоящий «Бехштейн». Никаких материальных или моральных проблем она не испытывала. Уже на первом курсе Мясникова знала: она будет после получения диплома давать сольные концерты, папа и мама помогут.