Валерий Лапикур - С. С. С. Р. (связано, спаено, схвачено, расплачено)

Прокурор важно вынес себя из зала и только, переступая порог, испортил всю картину. Споткнулся и под злоехидное «гы-гы» собравшихся журналистов с размаху грохнулся на четыре точки.

- Камера! Крупный план! Держи его ж…у! - заорал московский корреспондент, но многоопытный прокурор, не поднимаясь с четверенек, рысью покинул зону видимости, лягнув на ходу правой задней конечностью дверь, захлопнувшуюся перед самым носом оператора.

После этого шутовского действа Федорин возвратился не в редакцию и не домой. Почему-то ноги сами понесли его на вокзал.

Он зашел во всегда шумный и вечно грязный зал ожидания и остановился перед киоском «обменки». Поискал глазами дыры от пуль на стекле, а потом вспомнил, что все три выстрела ревнивый сержант сделал в открытое окошко.

- Закрыто, молодой человек, закрыто. Ежели обменять - так это либо в центр, либо во-о-он там, два обалдуя у двери. Но у них и на «липу» нарваться можно.

Федорин оглянулся - советчиком оказался невысокий старый человечек в изрядно потертой железнодорожной куртке. На правом лацкане суровой зеленой ниткой была пришита бляха носильщика с номером, а чуть пониже - такой же ниткой накрепко прихвачен советский значок ударника коммунистического труда без колодки. Человечек не дышал перегаром, а - как бы это точнее выразиться? - находился в своеобразной ауре паров этилового спирта.

- Да мне не менять… я так… - буркнул Федорин, надеясь, что «ударник» отвяжется и уйдет. Но не тут-то было!

- А вы, извиняюсь, откуда будете?

- Из газеты я.

- Не из той, что меня пьяницей обозвала?

Пока Федорин обдумывал, как ему уклониться от прямого ответа, носильщик сам разрешил проблему.

- Да я не за то обижаюсь, что меня в алкаши записали. Веселие Руси, чтоб вы знали, молодой человек, в питии есть. И так тому быть!

Федорин с тоской подумал, что снова нарвался на бывшего интеллигентного человека, которому важнее не столько выпить, сколько потрындеть. А тот продолжал:

- Вот я и говорю: мне обидно, что фамилию не помянули. Вроде я какая-то голь перекатная. Или хуже того - бомж.

- Да зря вы так, - примирительно вздохнул Федорин. - Может, вас никто и не обижал. Просто опечатка. Выпала фамилия. При наборе.

- Все может быть. Вот, к примеру, приходит молодая красивая барышня на работу, целуется со своим женихом - или кто он ей там. А через пять минут этот мальчик юный, кудрявый, влюбленный делает пиф-паф. И без ой-ой-ой.

- Говорите, закрыли «обменку»?

- А как же! И надолго! Видно, менять будут, извиняюсь за черный юмор. Там внутри кровищи!… Он же ей в голову попал.

- Стало быть, вы все видели?

- Ну не столько видел, сколько слышал. Я, собственно, рядом стоял - в размышлении… ну да ладно. Что уж там… думал, с какой стороны зайти, чтобы Малгоша на пиво проспонсировала. А тут гляжу - летит этот… Зевс-Громовержец. Ну, я человек воспитанный, деликатненько так отошел и даже спиной повернулся. Мол, милые бранятся - только тешатся. Но им в этот момент моя похмельная личность ни к чему.

- И что же вы такого интересного услышали? Только то, про что в газете писали?

- Да нет, поболе! Что она говорила, я, правда, не разобрал, потому как у Малгоши от природы голос тихий. А этот орал так, что на площади было слышно. Сперва кричит: так кого это ты вечером в сауне тешить собралась? И еще - не ври, мол, я своими глазами твое приглашение читал! А она ему что-то… так, испуганно, но невнятно. А он опять: хватит, мол, сочинять, ни с кем я тебя не перепутал, твое имя - одно на весь город!

- А стрелять-то он когда начал?

- Барышня ему на этот упрек голос возвысила, даже я услышал. Мол, хозяевам она отстегивает, но только деньгами, все так делают, а насчет прочего - так ни-ни! Ну, тут он, конечно, взвился, заорал то, что в газете прописали… с моих, между прочим, слов… и - ба-бах, ба-бах, ба-бах!!! И бежать!

- А братья Христофоровы как же?

- Вы про этих дуралеев? Нашли где на амбразуру прыгать… им бы пригнуться, а еще лучше - упасть. Он бы побегал - да поостыл. Дверь-то все равно с той стороны была ломиком законтрена. А так…

Интеллигентный носильщик махнул обеими руками и сменил тему:

- Пивка бы, молодой человек? За интересное повествование очевидца? А если «сотку» выставите, то я вам расскажу, как меня в 47-м году на концерте в Кремле Сталин с Кагановичем с двух сторон целовали.

- Двести поставлю! - неожиданно для самого себя расщедрился Федорин. - Если скажете, почему вас милиция в свидетели не взяла.

- Молодой человек! Эх, молодой человек! Это когда-то моя милиция меня берегла. А сейчас она в основном себя бережет. От лишних неприятностей. Ну, так как насчет гонорара?