Юлия Климова: Золотая клетка для светского льва

– Спит, – прошептала она, глядя на безмятежно похрапывающего «жениха». Подошла поближе, наклонилась и так же тихо добавила: – Не выйду я за тебя замуж, некогда мне.

Развернулась и тенью скользнула в коридор. Нет, она больше не Дашенька… она – Дашута!

Объемную сумку оказалось не так уж и сложно найти – глубокий шкаф в смежной с холлом кладовкой предлагал многочисленные варианты, начиная от кожаной борсетки и заканчивая чемоданом на колесиках с выдвижной ручкой.

– Угу, – кивнула Дашута, дернув металлический замочек «молнии».

Вжик! Ни в чем не отказывай себе, «невеста»…

Тяжелый подсвечник, маленькая картина с подписью художника в углу, потрепанная книга с плетеной закладкой, серебряный кубок с изображением несущегося в степь табуна лошадей, медный чайник с изогнутым носиком и чеканкой на дне – «1810 год», перламутровое ожерелье – крупные жемчужины в два ряда, пепельница, позолоченная по краям… Древнее, новое, дорогое, блестящее, тусклое – все в сумку.

Дашута вновь дернула замочек «молнии», огляделась и ровным шагом направилась к выходу. Сбежала по ступенькам, заглянула в зеркало, поправила шарф, подмигнула себе, передразнила Егора: «Может, ты несовершеннолетняя?», метнула взгляд на часы и устремилась к окну. Как тут у нас дела?

А дела-то у нас плохи…

К дому чинно, не торопясь, подъезжали две иномарки. Точно ленивые бегемоты, они двигались к невысокому забору, украшенному гирляндой разноцветных лампочек, они двигались к припорошенной снегом дорожке, ведущей к крыльцу, они двигались… к Дашуте.

1991 г .

Детство Дашеньки напоминало пеструю ленту, вроде бы и надо загрустить, а не получается – вот же разноцветные полосы: зеленая, голубая, розовая, фиолетовая, красная. А еще есть желтая полоса, ароматная, с хрустящей корочкой – это когда повариха тетя Паша протягивает еще теплую булочку и говорит: «Ешь, голубушка, ну до чего же ты тощая». Дашенька ела и не толстела, такой вот маленький организм – юркий, как лесной зверек.

По детскому дому она вышагивала, как принцесса. Огромный бант на голове, сведенные брови (на всякий случай) и сшитая нянечкой из старого шарфа муфта. Идея с муфтой была позаимствована из «Снежной королевы» – Дашенька частенько устраивала представления, в которых абсолютно все роли играла сама. При этом она никогда не хотела стать актрисой, ей просто нравилось быть разной.

А еще у нее был личный враг – Мотька Ерохин, рыжий пацан с хитрыми, но одновременно добрыми глазами. Сколько же раз она таскала его за чуб, и сколько же раз он мял ее рисунки и срывал спектакли.

– Дурак ты, Мотька, – говорила Дашенька после каждой нанесенной обиды, – и замуж я за тебя не пойду.

– Не больно-то и хотелось, – фыркал «враг», потирая свеженький, только что заработанный синяк.

Жизнь шла своим чередом, не предвещая коренных изменений в судьбе. Одна половина воспитательского состава не чаяла души в кареглазой крошке, а другая половина приходила в ужас только при одном ее появлении – шалить и шкодничать Дашенька очень любила, причем делала это с такой непосредственностью и мастерством, что долго на нее сердиться было просто невозможно. «Была бы поспокойнее и потолще, глядишь, и пригрел бы кто-нибудь, – вздыхала украдкой повариха тетя Паша. – Хотя шесть лет уже… вряд ли кто возьмет…»

Но одним весенним днем на пороге комнаты, заставленной детской мебелью, появился полноватый дядечка с коротко стриженными усиками. Он стоял минут пять, облокотившись о ярко-голубой шкафчик, и следил за играющей ребятней. Малыши, те, что посмелее, окружили его и стали дергать за край пиджака.

– Ты к кому пришел? – важно спросил Мотька Ерохин, морща нос.

Дядечка улыбнулся и пожал плечами, потом поднял голову и остановил взгляд на худенькой светловолосой крошке в красном вельветовом сарафане. Девчушка, пользуясь общей суматохой, прихватив со стола воспитательницы запретные ножницы, двигалась в сторону традесканции, желая ее подстричь как можно скорее. Жить несчастному растению оставалось не так уж и долго…

– Наверное, к ней, – ответил дядечка, наблюдая, как на ковер падают длинные зеленые стебли.

Когда Дашеньку пригласили в кабинет директрисы, она приготовилась к худшему – сейчас обязательно за что-нибудь влетит… Определить, за что именно, не получалось – слишком много подвигов было совершено на этой неделе.

– Заходи, заходи, – ласково сказала директриса, чем уже ее напугала.