Дональд Уэстлейк: Дорога к гибели

— Кто не придет? — он требовал объяснений. — А наши друзья?

— У нас нет друзей, дорогой, — сказала она. — Больше нет.

— Но кто-то же еще должен остаться на моей стороне!

— Я осталась на твоей стороне. дорогой, — сказала она, на этот раз за ее словами последовала грустная улыбка, которая была ни чуть не лучше терпеливого взгляда. — Боюсь, это так.

— Но раньше мы постоянно устраивали вечеринки, — сказал он, чувствуя себя несчастным и брошенным. Рядом в часах кукушка оповестила всех, что уже десять часов — (утра, хотя кукушки не настолько умны, чтобы различать такие моменты), — а Монро и его жена на автомате двинулись дальше по коридору.

— Конечно, мы раньше устраивали вечеринки, — согласилась она, чуть повысив голос, чтобы перекричать кукушку. — Ты был важным, успешным и богатым человеком, — начала она объяснять, и в этот момент кукушка стихла и спряталась. — Люди хотели, чтобы их видели рядом с тобой, чтобы все думали, что они твои друзья.

— Про них я и говорю, — напомнил Монро. — Эти люди. — Мы их пригласим. Ты напишешь пару заметок о том, как эта маленькая неприятность уже закончилась, и мы все можем вернуться к нормальной жизни, и… — Почему ты машешь головой?

— Они не придут, — тихо сказала она, — и ты об этом знаешь.

— Но я ведь все еще важный и успешный человек, — не унимался он. — И я все еще богат, согласись, хоть я и готов признать, что уже не могу этим щеголять, как раньше. Но я все еще тот, кем был раньше.

— О, милый, вовсе нет, — спокойной сказала она, легонько покачав голов в знак сочувствия, еще один жест из списка нелюбимых. — Теперь, Монро, — сказала она, — ты печально известен. Теперь ты пария.

— Ох! — воскликнул он, словно ему сделали очень больно. — Только ты так считаешь!

— Вечеринки не будет, дорогой, — сказала она. — Можем посмотреть фильмы по телевизору.

— А как насчет адвокатов? — не унимался он. — Они содрали с меня предостаточно, Бог свидетель. Что если я приглашу их?

— Они будут рады прийти, — ответила она.

Он улыбнулся. — Видишь?

— За 350 долларов в час.

— Черт! — рявкнул он и топнул ногой. Мягкий мужчина среднего роста, средних лет, средней комплекции, его щеки слегка пошли рябью, когда он топнул ногой, из-за чего он был похож на индейку, но сам он этого не осознавал, а его жена была слишком добра, чтобы сказать ему об этом, иначе он перестал бы так делать. Но он даже понятия не имел, как комично он выглядел, когда топнул ногой и крикнул:

— Я ничего не могу! Не могу выехать из страны, даже из штата. Не могу поехать в офис…

— У тебя больше нет офиса, милый, — напомнила она.

— Вот поэтому и не могу.

— Если ты приедешь в офис СомниТека, Монро, — сказала она, — оставшиеся работники, те, кто потерял свою прибыль, могут на тебя наброситься.

— Да Боже ты мой! — вопил он. — Почему они просто не могут это переболеть? Я-то что сделал? Ровно то, что делали другие!

— Чуть больше, чем другие, — предположила она.

— Вопрос степени. Монро пожал плечами. — Слушай, а что насчет тех ребят? Ну, знаешь, старая компания из магазина? Они не могут меня игнорировать, их тоже обвинили.

— Если ты вспомнишь, Монро, — напомнила она, и снова этот противный терпеливый взгляд, — судья был очень настойчив в этом вопросе. Ты и эти ребята не можете больше поддерживать контакт.

— Поддерживать контакт! — снова завопил он, как будто это мысль никогда раньше не приходила ему в голову. — Я не хочу поддерживать контакт. Как можно играть в гольф? Я хочу играть в гольф! Невозможно играть в гольф в одиночку, так как мне быть? Только ты сам, клюшки и мяч, ударяешь, идешь, ударяешь, идешь, это скучно, Алиция. Нет ничего скучнее на свете гольфа, если ты играешь один. Вся суть гольфа в том, чтобы посмеяться от всей души со своими приятелями. Ну и где теперь мои приятели?

— Не в тюрьме, — подметила она, — и ты тоже, поэтому можно считать, что вам всем очень повезло.

— Ерунда, — сказал он. Дело не в везении, а в деньгах. Отвалить кучу денег адвокатам, стоять в сторонке и дать им возможность делать свое дело. И они сделали все, как надо. Ну и как долго мне придется быть… парией! Как долго это будет продолжаться? Это все равно что быть в тюрьме, Алиция!

— Не совсем, — сказала она, и снова эта отвратительная грустная улыбка. — Не совсем, Монро, хотя я понимаю, о чем ты. Мне бы тоже хотелось чуть больше веселья в жизни. Хочешь прокатиться?

— Куда? — спросил он. — Если я отсюда выйду, никогда не знаешь, из-за какого дерева выскочит репортер и начнет задавать свои бестактные вопросы. Или того лучше — какой-нибудь взбесившийся акционер с хлыстом.