Дональд Уэстлейк: Жизнь наизнанку

Пройдя по указанным направлениям, Келп остановился у закрытой двери, на которой висели две надписи: надпись «МУЖСКОЙ» — напечатанная черными буквами, висела на уровне глаз, и «НЕ РАБОТАЕТ» — написанная красной ручкой на картонке от рубашки, приклеенной скотчем чуть ниже. Келп постучался по надписи «НЕ РАБОТАЕТ» и услышал в ответ лягушачий хрип:

— Что?

Своего рода приглашение войти; он открыл дверь и вошел в маленький захламленный кабинет без окон, где Племянник сидел за покореженным металлическим столом, он выглядит точно, как описывал Келп, а может даже и хуже. — Привет, — поздоровался Келп.

— Энди с Ист-Сайда, — прохрипел Племянник. — Далековато ты забрался.

— Мне повезло, — ответил Келп и уселся на деревянный кухонный стул напротив стола. Не то, плюхнувшись на него, не то, упав, все же он кое-как разместился.

— Не люблю везение, — сказал Племянник. Он наклонился вперед, толстые локти разъехались в стороны.

— К нему нужно относиться с уважением, — не сдавался Келп. — Собственно, вот почему я здесь.

— Обычно везение не приводит людей в такие места, — сказал Племянник. — Да уж.

Похоже, — сказал Келп, — надвигается весенний шторм из Атлантики. Далеко в Атлантике.

— Значит, мне не о чем беспокоиться.

— Это дурной ветер, понимаешь. Этот дурной ветер означает, что два прицепа, полные плоских телевизоров, сейчас на военной верфи и скоро отправятся в Африку.

— Вот только шторм.

— А корабль может вообще туда не доплыть. Поэтому я посоветовался с кладовщиком.

Племянник покачал седой головой в соломенной шляпе. — Я не буду моряком, — сказал он.

Это было очевидно. — Я могу заняться этими прицепами, — сказал Келп.

— На каких…? Племянник прервал сам себя. — Секунду, — он взял трубку телефона, телефон моргал, вместо того, чтобы издавать звуки.

Келп откинулся не спеша назад, а Племянник ответил в трубку:

— Что? Потом он кивнул. — Хорошо, — сказал он и повесил трубку. Келпу он ответил: — Дай мне минутку.

— Можно даже две.

Племянник поднялся, для этого ему пришлось проделать три непростых движения. Сначала он наклонился вперед, упершись ладонями в стол. Потом он с грохотом поднялся на ноги и выгнулся назад, зафиксировавшись в более или менее вертикальном положении. И, наконец, пошатнувшись вперед, потом назад, упершись ногами в пол, ладонями в стол, он поймал равновесие. Он убрал руки со стола и с тяжелым придыханием сказал:

— Скоро вернусь, — он развернулся и на удивление живо зашагал в сторону металлической двери пожарного выхода позади стола. Он открыл дверь, еле протиснулся в проем и исчез из виду, дверь медленно закрылась за ним.

Келп успел заметить, что дверь выходит на улицу. Племянник в ходе делового разговора получает телефонный звонок, говорит одно слово, после чего выходит из здания. Келп предположил, что один из предыдущих поставщиков был не так внимателен, как Энди Келп, и привлек внимание полиции к этому зданию, что заставило Племянника поспешно ретироваться. Пожалуй, Келпу тоже стоило бы последовать за Племянником.

Дверь, через которую вышел Племянник, вела на переулок рядом с задней частью гипермаркета. Здесь было много грузовиков различных размеров и назначений. Племянника нигде не было видно. Через минуту уже и Келп скрылся из виду.

Через три квартала от «Племянника» — от здания, не человека — близко к метро, куда направлялся Келп, он почувствовал, как в кармане рядом с сердцем завибрировал телефон. (Ему больше нравилось, когда телефон был на вибро-режиме). Он достал его из кармана и ответил:

— Слушаю.

— Надо поговорить. Келп узнал голос в трубке, он принадлежал его товарищу Джону Дортмундеру.

— Я весь внимание, — ответил Келп, что на сей раз было чистой правдой, по сравнению с событиями десятиминутной давности.

— Ты где?

— На внешних кольцах Сатурна.

— В Бруклине? Долго туда ехать?

— Минут сорок, — ответил Келп и не ошибся.

Дортмундер закончил обрисывать ситуацию и ждал теперь, пока Келп что-нибудь скажет в ответ, но Келп молча сидел, время от времени кивал и смотрел на Дортмундера так, словно тот последний блик изображения на выключенном телевизоре. Они сидели в гостиной Дортмундера на Восточной Девятнадцатой улице; вид из окна открывался на вентиляционную шахту, Дортмундер сидел в своем кресле, а Келп — на пошатывающемся диване. Келп не посмел сесть в другое кресло, так как это была собственность верного компаньона по жизни Дортмундера — Мэй, которая в данный момент все еще была на работе в супермаркете «Сэйфуэй». Пожалуй, единственный человек из всей компании, который зарабатывал честным трудом.