Лариса Ильина: Вредность не порок

— А когда я была маленькой, — сказала Ирка, — на пляже секунды не могла просидеть. Сразу в воду. Пока не посинею. А как посинею, меня начинали вылавливать, а я сопротивлялась.

— Все малыши, наверно, любят купаться. Вон посмотри, как та тетка мучается, — я показала на нашу соседку по пляжу.

Ее младший пацан, вытащенный из воды, сидел синий и скрюченный на песке, но от полотенца гордо отказывался в знак протеста. Как только матери надоело стоять около него с полотенцем и она отвернулась, он, словно краб, бочком-бочком засеменил к воде. Мы засмеялись, а Надька крикнула:

— Мамаша, ваш ребенок смылся!.. То есть убежал!

Несчастная мать резво повернулась и увидела сынка почти у самой воды.

— Ну Колька, — закричала она, — или ко мне, или тебе конец!

— Славный выбор! — сказала Ирка. — Надеюсь, он не выберет смерть в пучине.

Несчастное дитя, терроризируемое матерью и преданное зловредной теткой, поплелось с видом каторжника назад. Проходя мимо нас, он повернул голову и с удовольствием показал Надьке язык. Мы с Иркой ткнулись носами в покрывало и завыли, а Надька зашипела:

— Ух ты, блоха иерихонская! Сейчас опять матери скажу!

Дитя поспешно ретировалось, а я спросила:

— Что это за блоха такая? Откуда тебе знать, что в Иерихоне были блохи?

— А где их не было? — пробурчала Надька и засмеялась.

Пока мы веселились, семейство вдруг начало резво собираться домой. До этого они вроде не торопились, ели апельсины, Колька с сестрой, конечно, бросались корками. А сейчас мать строго прикрикивала на детей, те быстро и послушно собирали разбросанную одежду. Они поднялись. Перед тем как уйти, женщина сказала:

— До свидания! — потом почему-то тревожно глянула за наши спины и ушла догонять детей.

— До свидания! — в один голос гаркнули мы, а я; конечно, не вытерпела и оглянулась.

Я быстро уяснила причину поспешного ухода женщины с детьми: за кустом, метрах в тридцати от нас, возле маленького симпатичного столика, неторопливо раскладывала вещи компания, человек десять. Состав вновь прибывших был чисто мужским, вероятно, по этой самой причине контролировать в дружеской беседе отдельные слова и обороты считалось излишним. Вели они себя непосредственно, словно дети, и располагались, похоже, надолго. «Не люблю я подобные компании», — подумала я и вслух сказала:

— Кого как, а меня такие компании не воодушевляют! — и кивнула в сторону мужиков.

Подружки разом посмотрели назад, потом переглянулись.

— Они? — спросила Надька Ирку.

Та кивнула:

— Они самые.

— Никак ваши друзья? Что вы тут, как у гроба с покойником, шепчетесь? Или вон, в кустики идите. Или объясните толком: кто «они»?

— Не бузи. — Ирка явно расстроилась. — Главное, искупаться не успели.

— Это те, Стаська, про чьи номера я тебя спрашивала.

— А! Чего ты, Ирка, расстроилась? Пойдем да искупаемся. Боитесь их, что ли?

— Ну не то чтобы… — протянула Надька. — Просто…

Как бы это сказать? На академиков они не похожи. На инженеров тоже. Цепи — гляди, в воду полезут, утонут.

Мне в голову только одно приходит…

— Уголовники, — быстро подсказала я.

— Вот-вот! Они самые.

— Хотя, с другой стороны, — рассудила я, — я лично знаю пару человек, отсидевших в тюрьме, и ничего, приличные ребята.

— Так-то оно так, — согласилась Ирка, — но как это проверить?

— Тоже верно, — мне пришлось согласиться.

Посовещавшись, мы решили следующее: искупаться без выкрутасов, выйти, по сторонам не смотреть, на окрики (если будут) не реагировать. Берем вещи, а переоденемся в кустах, что под горкой.

— Только не ходите как циркули, — напомнила я. — Это внимание привлекает, будьте естественны.

От жизнерадостной компании, судя по веселью, уже принявшей по первой, нашу лежанку закрывали кусты.

Поэтому мы не торопясь свернули покрывало, убрали весь мусор, оставив только одежду.

— И пойдем, виляя бедрами, и пойдем!.. — веселилась потихоньку Надька.

— Да, елки-палки, — сказала Ирка, заталкивая покрывало в сумку. — Как на боевое задание идем. И это у собственной речки!

— Да, дорогая. — Надька приняла сногсшибательную, но несколько неприличную позу. — Если бы на пляже было еще человек пятьдесят, мы бы им показали, что к чему!

— Таким бугаям, по-моему, хоть сотня. И вообще, мне было бы спокойней, если бы у тебя был скромный, закрытый купальник, а не эти три шнурка.

— В самом деле. Надежда Семеновна, — поддержала я Ирку, — ужали бы как-нибудь свои небесные формы…