Наталья Александрова - Трам-парам, шерше ля фам

Разумеется, от капитана Поползнева Надежда ничего этого не узнала. Капитан и сам был не в курсе. Сейчас он сидел, помешивая остывший кофе, и думал о своем. Судя по выражению лица, думы были нерадостными. Надежда решила его подбодрить:

– Но вы же работаете по этому делу. Труп нашли, опознали быстро.

– Да как нашли-то? – с досадой отозвался капитан. – Собака у одного проезжающего сбежала. Он съехал на обочину, чтобы с женой поменяться местами, а она сзади сидела. Дверь открыли, собака и рванула – молодой кобель, непослушный. Кричали-кричали, звали, свистели, потом поехали по дороге этой проселочной, не бросать же пса. Вдруг слышат: он воет. Хозяин пошел на вой, а пес сидит возле трупа вырытого и воет. Чуть не сбесился.

– Ужас какой, – вздохнула Надежда.

– Вот, а поскольку она у нас в пропавших без вести числилась, опознали быстро: Лизавета Колюшкина.

– Все странно, – заговорила Надежда, отодвигая пустую чашку. – Вроде по вашим рассказам девушка была не совсем дурочка, понимала, как себя вести. Парень у нее был… Или, может, она кого другого завела? И поделилась с кем-нибудь, похвасталась.

– Да спрашивал я, – уныло ответил Поползнев. – Девка, говорят, была не то чтобы совсем безбашенная, но на работе не надрывалась. Вечно с ней проблемы: то опоздает, то на полдня отпросится, то пропуск потеряет.

– Зачем ей пропуск? У них что, секретный объект? – удивилась Надежда.

– Да нет, конечно. Но это не совсем пропуск, а карточка такая – замки открывать.

– Электронный ключ? – Надежда Николаевна проявила осведомленность.

– Ага, у них в главном корпусе все новое, современные эти штуки.

«Не замечала», – подумала Надежда.

– Вот карточки эти именные выдают горничным, чтобы уборку делать в номерах. А Лизавета эта, растеряха, не тем будь помянута, потеряла эту самую карточку. Конечно, скандал: вдруг кто посторонний найдет – это же можно все номера вскрыть и отдыхающих обворовать. В общем, начальство ругается, всем морока – карточки эти перекодировать, Лизавете – строгий выговор и премии лишили. Такие дела. А вскоре она и пропала. Во вторник, четвертого сентября, последний раз видели живой. Она с теткой жила, так, когда ночевать не пришла, та подумала, что она у Костьки своего осталась. Бывало так, и не раз, тетка уже и ругать ее перестала. А когда в среду Лизавета на работу не вышла, тут всерьез стали ее искать. У Константина, парня ее, алиби: вернулся поздно ночью, Лизу не видел. Так и пропала с концами. Вот теперь нашли. – Виктор Степаныч тяжко вздохнул.

– Разозлилась на парня своего, что опоздал, и подсела в чужую машину, – поддакнула Надежда. – Надеюсь, вы меня с этой Лизой не сравниваете? У меня все же голова варит.

Поползнев посмотрел на нее с легкой обидой, и Надежда поскорее перевела разговор на другое:

– А с той девушкой, что вчера нашли, тоже ничего не выяснилось?

– Нет пока. Не оставляет он никаких следов – ни документов, ни чего другого, чтобы можно было личность идентифицировать. – Капитан помолчал. – Маньяки, они ведь хитрые очень. И осторожные. Это только в фильмах маньяк в глубине души хочет, чтобы его поймали, и дает полиции разные подсказки. Да он же не дурак! Зачем ему подставляться? Ничего не было на трупе, только самая простая одежды – свитер, джинсы. Но труп свежий. Отпечатки, само собой, сняли. Пропустим, конечно, через базу, но если ни в чем не была замешана, так и отпечатков ее нет.

– Так ее же искать станут! Девушка была приличная…

– Вы откуда знаете? – удивился капитан. – Хотя ваша правда. Не наркоманка, не пьянчужка, не шалава какая-нибудь, этих сразу видно. Но не наша, городская, так что и искать будут в городе. И вообще, заявление у родственников о пропаже, – он загнул три пальца, – только завтра примут, так по закону полагается.

– Так они еще ничего не знают? – Надежда поежилась и посмотрела на часы. – Ох, время-то как бежит!

– Поедем, – согласился Поползнев, – у меня тоже дела. В последний раз прошу вас, дорогая моя, будьте осторожны! Потому как никаких гарантий, что маньяк этот остановится. Если уж у человека мания – это на всю жизнь. Может затаиться, схорониться на время, а потом снова начнет.

– Почему вы так думаете? – Надежда прищурилась и отняла руку, которую капитан в пылу разговора взял и забыл отпустить.

– А потому, – Поползнев понизил голос, – что просмотрел я старые дела. Примерно лет восемь назад тоже такие случаи были. Тоже два женских трупа задушенных – и никаких зацепок. Вот так, дорогая моя. Так и висят эти трупы.