Ирина Пушкарева - ПростиТурция, или Восток - дело темное

— Не, спасибо, с меня на сегодня уже достаточно… — Валерий брезгливо оторвал от довольно мускулистой груди прилипшую рубашку, припорошенную салфетным катышками. — Я, наверное, пойду уже. У вас тут компания своя, а я сижу, воняю…

И тут Ёлка поняла, что она… расстроилась! Она действительно расстроилась, что этот симпатичный молодой человек уйдет. И они толком не пообщаются, не узнают друг друга… Понятно, что все равно ничего хорошего и тем более долгосрочного из этого знакомства не выйдет — Ёлке послезавтра в Москву надо возвращается, но… Но вот почему-то захотелось ей еще немного побыть с этим мужчиной. Таким спокойным, таким… Ну, короче, понравился он ей.

— А может, посидишь еще? — Вот зачем она это говорит? Детский сад какой-то! — Завтра же суббота, никуда не надо… Выспишься… А сегодня посиди с нами, а?

— Да нет, я правда пойду…

Валерий привстал, скрючившись в затейливой позе (тот, кто когда-нибудь выбирался из дальнего угла мягкого дивана, подпираемого столом в ресторане, поймут). Отдавив Ёлке ноги, вылез на открытое пространство и начал хлопать себя по карманам.

— Оставь мне свой телефон, а? Может, погуляем завтра? — он так буднично это предложил, словно они пятьсот лет знакомы и он номер-то ее знает, просто вот то ли забыл, то ли потерял. — Блин, где у меня телефон? Диктуй.

Она продиктовала.

Потом Валерий все так же чинно и спокойно по очереди попрощался со всеми присутствующими — пожал руки мужчинам, манерно лобызнул Ксюшину лапу, а когда Ёлка протянула ему свою конечность, мол, «пока-пока», он ее эту конечность мягко, но настойчиво в свою ручищу заграбастал и легко, словно пушинку, выдернул девушку из-за стола.

— Пойдем, ты меня до выхода проводишь. Здесь катакомбы сплошные, заблужусь… — хитро улыбнулся он.

И они пошли. Валерий чуть приобнял девушку за талию (ну, как бы я тебя от всех оберегаю…), Ёлка так же типа слегка прильнула к нему (ну, как бы я вся такая беззащитная, а ты такой весь молодец) — со стороны прям идеальная парочка. Так до выхода из ночника и догарцевали.

Они стояли на улице у входа в ночной клуб, и оба мялись, как пятиклассники. Расставаться было надо, но вот почему-то не хотелось…

— Валер, ты действительно позвони мне завтра, а? Мне все равно делать нечего будет, погуляли бы… Я своей приятной компанией постараюсь искупить сегодняшнее хулиганство. — Ёлка, виновато хмыкнув, посмотрела на рубашку.

— Обязательно. Часиков в двенадцать, пойдет? А пока не стой тут, ночь холодная…

Валерий вдруг притянул Ёлку к себе, прижал ее и как-то порывисто, словно сам от себя такого не ожидая, поцеловал девушку. Ну, романтика ж в полный рост! Йо-хо!!!

Пока Ёлка обалдело покачивалась на высоченных каблуках, Валерий отпустил ее, поднял руку, призывая проезжающее мимо такси, ловко запрыгнул в подлетевший автомобиль и исчез в прохладной темноте. Понятно дело, это такси исчезло, но все равно очень романтично…

Валерка уже минут пять как уехал, а Ёлка все стояла в прохладной ночи, зябко обхватив себя за плечи. Из то и дело открывающихся дверей клуба вырывались обрывки музыки, от стоянки отъезжали машины, а Ёлка все стоял и стояла. Уходить не хотелось. Не хотелось терять это зыбкое состояние непонятного счастья и тепла где-то под ребрами…

Достоялась. Домечталась. Расслабилась.

— Кобылка какая… Че стоишь, лошадь? Не снимает никто? Давай я тебя сниму!

В лицо размечтавшейся Элке мощным ударом обрушился перегар. Крепкий, застарелый, перемешанный с еще какой-то вонью выхлоп давно и страшно пьющего человека.

— Че тупишь, родная? Грузись давай! Шевелись, бля!

Совершенно пьяный, вдрызг, вхлам убитый мужик в дорогом изгвазданном костюме навалился на Ёлку. Мерзкая вонь захлестнула девушку — она попробовала было отшатнуться, но пьяная тварь держалась цепко.

— Ты че дергаешься? В табло захотела? Пошли, сука, я сказал!

Каким-то шестым чувством Элка поняла, что все это — не просто недоразумение. Что вот прямо сейчас ей надо валить отсюда — и валить очень быстро, потому как от этого пьяного козла так просто будет не отбиться. Она дернулась, попыталась было метнуться к стеклянным тонированным дверям клуба, но спастись не успела.

Дальше как в плохом кино.

Двери припаркованного неподалеку красавца Gelentwagen распахнулись. Из салона шибанула орущая кислотная музыка, и, словно вынесенные этой звуковой волной, на холодный асфальт вывалились три пьяных тела.

Тела, так же как и пристающий к Ёлке чмошник, были облачены в очень дорогую одежду, едва стояли на ногах и выглядели очень агрессивно. Пьяное быдло подвалило к приятелю и опасно окружило девушку.