Люда и Игорь Тимуриды - СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

Зрелище двигающихся на меня машин меня не трогало.

Все визжало, кричало, разлеталось, тормоза хрипели, шины выли. Я вела машину от смерти к смерти. Люди в машине были страшны.

На них в салоне я старалась не смотреть. Как они сидели. Если можно назвать то, что им пришлось вытерпеть, словом сидели. Некоторые из тех, кто еще не ездил со мной, были бледноваты. А зеленоваты – абсолютно все.

Я подняла глаза и заметила вдали вертолет.

А потом пошел сплошной мигающий поток машин. Он шел из ворот. Он был короткий, но это был ад, и я значительно поседела, пока вырвалась.

- Ездить по встречной полосе это чертовски плохая привычка... – прошептал белобрысый, но мои обостренные чувства уловили и это. Только речь его была слишком длинна и растянута. Саня, которую он крепко удерживал на руках, прижимая к себе, и которой это явно нравилось и возбуждало, словно на американских горках, только хихикнула. У нее не было седых волосков. Она смирилась.

Что случилось с волосами тех, кто ехал навстречу, неизвестно. Саня, внимательно смотревшая назад, заявляет, что они все стали белыми, ибо она видела блондинов вдалеке.

Нас словно выстрелило из потока машин.

К удивлению всех, я не выехала в этом встречном потоке с аэродрома. И не стала спасаться с него, через машины. А помчалась дальше, резко устремившись туда, где были высокие деревья. И отпустила газ.

На всей страшной скорости машина неслышно вылетела на аллею, где стоял вертолет, а перед ним куча бритоголовых людей человек в сорок, окружавших словно почетной плотной стеной какого-то человека, говорившего по телефону. Мне почему-то издалека показалось, что он всем тут командует.

- Оборонную гранату в центр кучи! – коротко выплюнула я сразу, не сомневаясь, что после танков они сработают мгновенно.

Успели даже больше, чем я хотела.

В центр толпы полетело сразу несколько гранат – я не учла, насколько быстра боевая группа профессионалов белобрысого.

Осколки еще только разлетелись, а я уже, мгновенно развернувшись на месте там, где меня не могли достать осколки, затормозила машину напротив бывшей толпы. Добивая выживших из пулемета в окно машины. Собственно, именно на разлет осколков и ушло время поворота.

Я не учла, что у меня в машине профессионалы. Я даже понять не смогла, когда они вырвались из машины и ворвались в вертолет.

Двое бойцов мгновенно перенесли сумки, дипломат в вертолет.

Я же с белобрысым, который был со мной, как кавалер, медленно пошла к вертолету. И по дороге, мгновенно нагнувшись, попыталась вынуть из рук того самого человека, который стоял в центре и командовал, какой-то странный телефон. Но, даже мертвый, он в него вцепился. Я прострелила в раздражении трупу голову, выпустив очередь. Мне показалось, что он дернулся. Белобрысый, качая головой, осторожно помог мне расцепить его пальцы и присвистнул.

- Такие аппараты есть только у нескольких самых-самых лиц в государстве... Это государственная тайна... Их нельзя подслушать...

- Смотри, – я задрала рубаху на окружающих его, показывая татуировки. – Мне казалось, что он управлял всем этим быдлом на аэродроме...

- Я что, тебя обвиняю? – удивился тот. – Наоборот, мне непонятно, как телефон попал к нему... С остальным все ясно. Я сам сообразил, что у него управление ситуацией...

- В его кресте что-то белеет, – покаянно сказала я. – Я раздробила его пулей.

Саня, бывшая сейчас в тоненьких перчатках и услышавшая наш разговор, мгновенно задрала рубаху у этого человека, и показала нам почти невидимую стершуюся татуировку авторитета.

Надломив крест, она ловко вытащила из отверстия рулончик бумаги.

- Оставь сам крест... – быстро сказала я, осторожно достав блокнотик.

- Нет проблем... – улыбнулась Саня. И даже заправила ему рубашку.

- Дай мне перчатки... – попросила я. У меня был блокнотик, в котором листики были абсолютно так же тонки и почти такого же формата, как в рулончике...

- Нет проблем... – сказала Саня.

Я же незаметно скручивала в перчатках два листика из своего блокнота, так чтоб никто не видел. Они были абсолютно такие же, из тонкой бумаги, как и в кресте. Этот блокнот достался мне от старого Ивана в детстве. Маленький негритенок моих африканских нанимателей исписал как-то мой блокнот цифирью. Там не было моих отпечатков пальцев. И теперь я должна была подменить ими тот листик, который уже подменила Саня, когда поменяла тот рулончик, который вынула из креста, и положила в свой нагрудный карман. А потом быстро скрутила рулончик из подручного материала, когда я отвернулась, и вложила в карман, а рулончик переложила себе в волосы.