Дарья Донцова - Пятизвездочный теремок

Вероника молча слушала Костина, а тот все говорил:

— Вы, Ника, могли стать врачом. Ваши сильные покровители, те, кто вмиг уладил дело с документами и недвижимостью, могли легко отправить вас в другой город, хоть в Питер, например, где вас никто не знал и не удивился бы внезапной смене фамилии. Замуж можно фиктивно выйти, получить новый паспорт, затем без шума развестись и жить дальше Сидоровой, Петровой, Кузнецовой. Почему же ни один из этих вариантов вы не использовали? Отчего лишили себя высшего образования? Да потому, что вы в год посадки отца страстно влюбились.

Вероника дернула плечом:

— Это ошибка.

— Несомненно, — согласился Володя, — вы нашли себе на редкость мерзкий вариант. Объектом страсти юной девушки стал Костя Савинов, серийный убийца. На его совести не один труп. Его осудили, отправили отбывать срок, но Савинов через два года сделал заявление: он может рассказать, где зарыл тела. Во время следствия Константин так и не сообщил о местах захоронения жертв, врал, что бросил их в лесу, не может вспомнить где. И вот спустя время амнезия его покинула. Полицейские не удивились. Уголовники хорошо знают: родственники мучаются из-за того, что не смогли сами упокоить погибших. А на зоне, где положено сидеть маньяку, очень плохо, в следственном изоляторе лучше, свободы больше, еда вкуснее. Чтобы получить «отпуск», преступник «вспоминает», куда дел трупы, его этапируют в Москву и начинают искать останки. Хитрый мерзавец сообщит о нескольких могилах, а через пару лет о других «вспомнит». Не всем, правда, удается прокатиться в столицу. А вот у Савинова это получилось.

Вовка закрыл айпад.

— Неизвестно, где Вероника познакомилась с ним, но у нее с отморозком завязались отношения. Как мы это узнали? Проверяли, кто посещал Игоря Терентьева в СИЗО, в первую очередь, естественно, поинтересовались родными. Получили ответ: ни дочь, ни жена к доктору-мошеннику на свидание не записывались. Анфиса Ивановна ни разу не переступила порог изолятора. А вот Вероника Игоревна несколько раз получала пропуск. Внимание! Девушка называла себя помощником адвоката, который защищал Константина Савинова, у нее было удостоверение сотрудницы юридической конторы. Законник, пожилой человек, давно умер, допросить его невозможно. Думаю, кто-то вежливо попросил адвоката организовать свидание Константина и Вероники. В кабинете, где адвокат беседует с клиентом, нет никакой аппаратуры, о чем там идет разговор, никто, кроме его участников, не знает. Юрист выдал Нике удостоверение. И парочка стала встречаться. Опять же, это не новая уловка. Знаю, что кое к кому в СИЗО прибегают любовницы, «сотрудницы» адвокатской конторы. Но вот чего понять не могу: как можно любить мужика, у которого не руки, а все тело по шею в крови не повинных ни в чем женщин? Неужели не страшно, что он и вас убьет, а?

— Костя жертва своей наивности, доверчивости, — воскликнула Ника, — те бабы сами виноваты. Одна ему назло изменила! Вторая не захотела родить ребенка, третья пила, четвертая врала. Мы планировали после его освобождения пожениться. И познакомились, когда Костика еще не арестовали, он был соседом по коммуналке моей одноклассницы. Правда, на меня он внимания не обращал, а потом мне письмо передали, не по почте. Там он писал, что меня давно любит… Не хочу вам все про нас рассказывать. Точка.

— Бедная Анфиса Ивановна, — воскликнула я, — мало ей своего мужа, так еще дочь решила зятя из-за решетки привести.

— Бедная?! — возмутилась Вероника. — Она мне всю жизнь сломала! Узнала про нашу с Костей любовь, вмиг отцу доложила. И моего жениха в камере убили. Адвокату наврали, что инсульт у подзащитного случился. Да кто в это поверит? После этого я с матерью дел иметь не хотела! Стала просить мне отдельную квартиру купить. Так нет! Фига! Она заорала: «Живи со мной, дура!»

— Наверное, Анфиса опасалась, что вы нового уголовника найдете, — предположила я.

— А я ей назло решила делать, что хочу, — вспыхнула Ника, — дома год провела, только ела, спала, телевизор смотрела. Анфиса дико бесилась, орала: «Иди на лекции, дура». Других слов она мне, дочери любимой, не адресовала. Слово «дура» везде пристегивала. «Обедай, дура», «Выключи телик, дура». Да хрен ей! Сделать, как она хочет? Подчиниться той, кто нас с Костей разлучил?

— Но вы пошли учиться на медсестру, — заметил Володя.

Вероника тряхнула головой.

— Самой надоело в потолок плевать, поэтому я поступила в медучилище. Мамахен требовала: «Восстановись в институте, который, дура, из-за того, что в СИЗО бегала, бросила». Да мне в лом выполнять ее желание. Стала я средним медицинским персоналом. На первую же зарплату сняла комнату в коммуналке и уехала от мамахен. Очутилась в жутком месте: народу, как огурцов в банке, в сортир очередь на километр, на кухне к плите не подойти. А я была счастлива! Матери рядом нет.