Юлия Чернова - Павильон Зеленого Солнца

По просьбе рыбаков, оповещенных проворной Синь-эй о случившемся, процессия прошла через деревню. Сбылась мечта Элен — хоть и в меньшем масштабе — о зрителях, столпившихся по обеим сторонам дороги. Отсветы фонарей освещали улыбающиеся, взволнованные лица. Глаза взрослых горели не меньшим любопытством, чем глаза детей.

— Теперь начнется паломничество на Лисью гору, — удовлетворенно заметила Патриция, — скоро к жилищу госпожи Ота протянется хорошо утоптанная дорога.

Процессия начала подниматься в гору. Эндо, Элен и Патриция остались дожидаться внизу, по мере сил и возможностей отвечая на вопросы рыбаков. Элен не сомневалась, что разговоров и переживаний жителям деревушки хватит до утра — в эту ночь никто не отправится на рыбную ловлю.

Ждать пришлось долго. Наконец светящаяся змейка поползла по склону горы вниз.

— Они опять что-то несут, — заявила Элен, всмотревшись пристальней.

Действительно, каждый из монахов держал в одной руке фонарь, в другой — корзину. Когда их опустили на землю и разгрузили, образовалась целая пирамида деревянных коробочек, сплошь покрытых красочными росписями. Тут были изображены и отдельные иероглифы, и разноцветные веера, и стаи перелетных птиц, и целые жанровые сцены — например, горожанка, покупающая угря.

Монах, возглавлявший процессию, что-то сказал, обращаясь к Патриции и Элен. Патриция сразу заулыбалась, а Элен пришлось дожидаться перевода. Эндо негромко пояснил:

— Инспектор не скрыл, что драгоценной находкой Тайан обязан вам обеим. В благодарность обитатели монастыря дарят вам триста шестьдесят коробок чая. Ровно столько сортов, сколько было известно во времена госпожи Ота.

Сперва Элен бросила взгляд на инспектора, открывший ему, что наконец-то прощена грубость первой встречи. И только потом произнесла ответную речь. Эндо переводил. Элен показала себя благовоспитанной особой. Благодарила дарителей не меньше пятнадцати минут. Гораздо больше времени ушло на то, чтобы погрузить коробки в машины.

…Пришла пора возвращаться в город. В распоряжении друзей были две машины — Эндо и инспектора Ямуры. В том, что Эндо, Патриция и Комито сядут вместе, сомнений не было. Патриция с любопытством ждала, где расположится Элен. Не сомневалась, что инспектора этот вопрос занимает еще больше.

Элен не торопилась. У нее оказалась масса дел. Во-первых, она должна была расчесаться, во-вторых, перебрать содержимое сумочки, в-третьих… Она еще выказывала колебания, когда Ямура, распахнув дверцу автомобиля, скомандовал:

— Садитесь.

Элен, ждавшая по меньшей мере получаса любезных уговоров, слегка опешила.

— Мне нужно узнать подробности вашего разговора с Тои, — решительно заявил Ямура.

— Должна заметить, инспектор, вы пользуетесь служебным положением, — ответствовала Элен, без сопротивления занимая предложенное место.

Только теперь, когда этот жизненно важный вопрос был решен, все начали прощаться. Эндо с Патрицией вызвались завезти Комито к профессору Шеню (за моторной лодкой утром должен был прийти полицейский катер). Затем они собирались отправиться к Эндо домой и наконец-то остаться наедине. Ямура должен был отвезти Элен в отель, после чего — явиться в полицейское управление с докладом.

Автомобили вывернули на шоссе. Сквозь кусты мелькнула цепочка огней — свет горел в каждом домике рыбачьей деревушки. Жители, воочию увидевшие Фарфоровый город, не могли уснуть в эту ночь.

Патриция перегнулась через перила беседки, окинула взглядом протянувшуюся внизу улицу. Элен нигде не было видно. Дражайшая подруга, как всегда, опаздывала. Патрицию поражало это умение: повседневно опаздывать, но успевать ко всем важным происшествиям.

Накрапывал дождь. На разноцветных перилах беседки повисли капли, тоже казавшиеся разноцветными. Влажный воздух был холоден, и Патриция с удовольствием отпила глоток чая. Увы, здесь, как и в большинстве тайанских закусочных, подавали только зеленый чай.

С высоты холма хорошо была видна часть города, примыкавшая к порту. В отгороженных кварталах велись восстановительные работы. Патриция наблюдала за крошечными фигурками, пока не услышала торопливые шаги. Вытянула шею и увидела стремительно несущийся по улице раскрытый зонт. Не узнать его Патриция не могла: такой дивной (Элен утверждала — «дикой») расцветки не существовало во всем мире. Это был ее собственный зонт, врученный некогда инспектору Ямуре. Патриция высунулась из беседки еще дальше и сразу откачнулась назад. Морщась, вытерла шею — за шиворот попали капли.