Дарья Донцова - Черный список деда Мазая

Ребятова дернула плечом.

– Какая разница, в чем она была? Не спрашивай ерунду.

– Иногда самая мелкая, незначительная деталь помогает разобраться в сложном деле, – пробормотала я. – Будь добра, ответь!

Юлия закатила глаза.

– Я хорошо помню ее наряд. Сама хотела нечто подобное приобрести, но жаба душила. Прошли те времена, когда лен считался дешевым материалом, теперь за него о-го-го сколько хотят! Пока тетка по лестнице поднималась, я ее со спины оценила и решила: не буду покупать летнее платье из натуральной ткани. Наверное, в нем не жарко, комфортно, тело дышит, но мнется-то как! Проедешь в таком до работы на метро, и словно тебя корова жевала. Ну уж нет! Говоришь, Сева в больнице, да? А Женя с собой покончила? Ну, так это она сыночка убила, у нее крышу снесло, Ковалева под конец нашего разговора совсем сумасшедшей выглядела. Избавилась она наконец от сына, исполнила мечту своей жизни!

Утром меня разбудил телефонный звонок.

– Спишь? – деловито осведомился Костин.

Я зевнула.

– Уже нет!

– Полдесятого на часах, – возмутился Вовка. – Все давно на работе. Чем ты ночью занималась?

Я почему-то стала оправдываться:

– Вечер получился длинным. Сначала побеседовала со Светланой Иосифовной, затем с Юлей, а потом приехала домой и трепалась с Максом.

– Он уже вернулся из Питера? – обрадовался Вовка. – Привез мне сушеного кальмара?

– Зачем он тебе? – удивилась я.

– Съесть! – воскликнул Костин. – Под пиво милое дело.

– Полная глупость тащить из другого города то, что продается в Москве почти на каждом шагу, – укорила я приятеля.

– А вот и нет! – заспорил он. – Между питерским и московским кальмаром такая же разница, как между тобой и мной.

– В обеих столицах не водятся головоногие, твою любимую закуску поставляют из-за границы, – остановила я гурмана. – Макс пока не вернулся, мы общались по скайпу.

– А-а, – поскучнел Костин. – Понятненько. Рассказывай, что разузнала у Нелидовой.

Я в сжатом виде изложила приятелю суть бесед с матерью и гражданской женой скрипача, затем велела:

– Найди среди знакомых Евгении эту Алину Викентьевну. Учитывая вопрос Ковалевой: «В школе беда?», я предполагаю, что она – преподавательница гимназии.

– Интересное кино, – протянул Вовка. – Сначала Алина Викентьевна приходит к Жеке, причем, если верить Юлии, незадолго до трагедии. Потом она возвращается в квартиру Ковалевой, ты стала свидетельницей, как дама вошла в подъезд в розовых босоножках и ушла из него в туфлях, которые стояли в прихожей у Жеки.

– Думаю, обувь «Яковини», волшебным образом появившаяся на подставке, была принесена Алиной Викентьевной в пакете! – воскликнула я. – Дамочка знает, где Жека хранила запасные ключи, она отпирает дверь, снимает розовые босоножки, достает из полиэтиленового пакета серо-голубые «Яковини», ставит их на решеточку, надевает очень похожие по цвету и форме синие туфли с кожаным бантом, те самые, что я видела, босоножки запихивает в пакет и уходит, не забыв тщательно запереть дверь и вернуть связку в щиток.

– Похоже на бред, – оценил мои слова Владимир. – За фигом такой ерундой заниматься?

Я накинула на голые плечи халат.

– Сергей – медвежья голова рассказал мне…

– Кто рассказал? – изумился Костин.

– Прости, – засмеялась я. – Сергей Неписайло, муж писательницы Нечитайло, жалуясь на свою тяжелую судьбу, выдал историю про журналиста, который, уходя, надел новые ботинки хозяина, а свои старые оставил. Сорок второй размер не редкость. То ли папарацци спутал штиблеты, то ли решил поживиться.

– Лампудель, – нежно произнес Вовка, – ты переутомилась, извини, что тебя разбудил. Ложись, покемарь еще часок-другой. А то ты несешь чушь! Писайло, читайло, голова с ушами!

Я разозлилась:

– Слушай внимательно! Я в полном порядке. Думаю, Алина Викентьевна в среду затеяла в доме Ковалевой скандал. Страсти накалились до предела, по какой-то причине женщины здорово поругались. Алина бросилась в прихожую, впопыхах сунула ноги в серо-голубые туфли и убежала. Размер у хозяйки дома и гостьи оказался одинаковый, цвет обуви похож, форма тоже – классические лодочки на небольшом каблуке, вот декор разный, но Алина так разнервничалась, что не обратила на это внимания.

Слегка остыв, она осознала ошибку и решила совершить обратный обмен. В пользу моей версии говорят и показания старушки Людмилы Алексеевны. Она спросила у Алины: «К кому вы идете?»