Саша Антонова - Продавец фокусов

— Проходи, — сказала Любаша и втянула меня в прихожую.

Она метнулась к зеркалу и сосредоточилась на завершающих мазках макияжа. Тоненькой кисточкой Люба выводила контур алых губ. Ресницы, длиной в ладонь, угрожающе загибались вверх, веки украшала сложная сюрреалистическая композиция. Пряди стриженых под каре темно-русых волос были уложены с тонко рассчитанной непринужденностью. Судя по всему, Любаша собиралась на очередное свидание. Она поправила обтягивающее трикотажное платье под плащом, застегнула сапоги и принялась хлопать себя по карманам в поисках ключей.

— Хорошо, что зашла, — схватила она сумочку и бросилась на поиски зонтика. — Я и так уже безбожно опаздываю, а эта тетка где-то застряла. Жду ее уже целый час. Мария, будь другом, посиди у меня, подожди ее, а?

— Кого ждать-то? — вздохнула я, зная, что отказать не смогу.

— Женщина придет по объявлению, смотреть фикус. Я его продаю… Черт, придется брать такси…

— Как, ты решила продать фикус?

— Надоел, сил нет, баобаб чертов! Всю комнату заполонил, в джунглях живу, на балкон продираюсь в пробковом шлеме, как охотник за тиграми!.. Тетке товар хвали, скажи, что редкий экземпляр, «черный принц» называется. Жутко полезный, испускает фитонциды убойной силы, любит ласковое обращение. Проси за него пять тысяч рублей. Будет торговаться, соглашайся на две тысячи, но не меньше.

— Кто же его купит за такие сумасшедшие деньги?

— С руками оторвут! Новые русские понастроили себе дворцов с оранжереями, а где взять вечнозеленую растительность такого масштаба? Это вам не герань в горшочке!.. Все, я полетела… Будешь уходить, дверь просто захлопни… — и она вихрем исчезла из прихожей.

В квартире наступила тишина. Я прошла в комнату, все еще прижимая к животу удлинитель с переходником, который я по-соседски брала взаймы у Любаши. Фикус произрастал в неподъемной кадушке и производил на неокрепшие людские души сильное впечатление. Сколько дереву лет — никто не знал, так как оно перешло Любаше по наследству от прежних жильцов. Из земли, затянутой мхом, выпирал ствол, диаметром в пол-обхвата, кора во многих местах потрескалась и коробилась складками. Могучие ветви с громадными глянцевыми листьями темно-зеленого, почти черного цвета, закрывали шатром треть комнаты. Скудный свет октябрьского дня с трудом пробивался через вечнозеленые заросли.

Оставшиеся жалкие квадратные метры жилплощади занимали тахта, покрытая пледом леопардового окраса и заваленная декоративными подушками под тигриные и зебровые шкуры, мини-стенка с телевизором, кресло и домашний кот полосатой породы по имени Лаврентий Палыч.

Троекратный уверенный звонок возвестил, что потенциальный покупатель не робкого десятка, и не испытывает финансовых затруднений.

— На Тверской опять такая пробка была, что хоть пешком иди или в метро спускайся! — объявила дама гренадерской комплекции в красном пальто из альпаки.

От оранжевых перьев на ее голове исходила удушливая волна парикмахерского амбре, а во рту сиял полный боекомплект золотых зубов. Не женщина, а «лесной пожар».

— Я по объявлению, — выхватила она из сумочки жестом фехтовальщика свернутую в трубку газету. — Он у Вас настоящий?

— Настоящий, — заверила я.

— Действующий?

— Вполне.

— Им уже пользовались? — пронзила меня тетка настороженным взглядом.

— Д-да, — промямлила я, ошарашенная таким набором вопросов.

— Гарантию даете?

— Ну, если Вам надо…

Женщина недовольно посопела носом.

— Сколько просите?

— Пять тысяч.

— Долларами будете брать или в пересчете? — ничуть не удивилась она названной сумме.

— Не знаю…

— Посмотреть-то можно?

— Да, конечно, — обрадовалась я.

Мы прошли в комнату.

— Ну, показывайте! — поторопила меня дама.

— Да вот же он! — протянула я руку в сторону фикуса.

— Ага, дерево, значит…

— Да, очень редкий экземпляр, «черный принц» называется, — от души хвалила я «чертов баобаб».

— Как работает?

— Э-э, растет…

— Я спрашиваю, как его использовать? Что с ним делать? — вонзила в меня стилеты зрачков красная гренадерша.

— Ах, это!.. Он хорошо смотрится в оранжерее, очень полезный, испускает фитонциды убойной силы… — что-то случилось с моим голосом, он стал совсем тихим и тонким.

— Что, со смертельным исходом? — почему-то обрадовалась тетка.

— Нет, что Вы, — испугалась я. — Все живы.